Масленникова А. Н. / Произведения

Славик – слон-невидимка

Славик

Славик был цирковым слоном. Его привезли в сибирский город N из далёкой жаркой Африки, когда он был совсем маленьким слоненком и весил от силы килограммов сто пятьдесят.
Сначала Славик тосковал по родным местам: не хватало палящего солнца, бескрайнего неба, просторов саванны. И мамы, конечно, – ведь она осталась там, в Африке.
Но уже очень скоро слонёнок понял, что и в цирке здорово жить. Огромный разноцветный купол – ничем не хуже небосвода, прожекторы светят даже ярче, чем солнце, да и арены вполне достаточно, чтобы побегать и порезвиться. А главное: если там, в Африке, он был всего лишь слоником – одним из сотен, то здесь, в цирке, стал настоящей знаменитостью!
По просьбе дрессировщика он садился, ложился, вставал на задние ноги, кружился в вальсе. А ещё выполнял любимую зрителями операцию «Секретный Хобот»: незаметно похищал у клоунов их цветастые колпаки во время представления. Бим и Бом каждый раз удивлялись и изумленно разевали рты. Публика аплодировала, ребятишки хохотали, Славик кивал головой, смешно размахивая ушами, а конферансье приговаривал: «А слона-то мы и не заметили…».
Конечно, поначалу слонику хотелось выполнять и другие трюки – жонглировать, например, или глотать горящие шпаги. А ещё – ходить по канату, протянутому под самым куполом, балансируя с шестом в хоботе. Но ему, увы, не разрешали: он же слон!
Впрочем, Славик не сильно и расстраивался: славы у него и без того было предостаточно. Он красовался на всех цирковых афишах, а после представлений с удовольствием раскачивал на хоботе малышей.

Фокусник Бам

Из разговоров цирковых артистов слонёнок узнал, что в город N пришло лето. Да ещё какое! Почти что африканское! Палящее солнце плавило асфальт. И людей тоже плавило. Они штурмовали ларьки с мороженым и купались в фонтанах. А вечером приходили в цирк – там было и прохладнее, и веселее.
Но – увы, июньская жара добралась и до арены. И ударила старенького фокусника Арчибальда Тимофеевича по голове прямо в разгар его выступления. Старик вытаскивал из цилиндра белого кролика и вдруг упал.
Зал ахнул, испуганный кролик спрятался обратно в цилиндр. На мгновение стало тихо. А потом прибежали дяденьки в белых халатах и увезли Арчибальда Тимофеевича в больницу, строго-настрого запретив цирковые выступления. И ещё порекомендовали немедленно выйти на пенсию и уехать из города. «Меньше нервов, больше воздуха!» – так они ему сказали.
Старый фокусник не стал испытывать судьбу и последовал совету врачей. Выписавшись из больницы, он попрощался с цирком, в котором отслужил без малого полвека, и отправился на Байкал. Там его давно уже дожидался старенький бревенчатый домишко – дом его детства. Волшебный чёрный цилиндр фокусник прихватил с собой. Славик был уверен, что дедушка Арчи и в деревне не скучает – наверняка превращает голомянок в нерп и обратно. Это он запросто!
Одним словом, с Арчибальдом Тимофеевичем всё было в порядке. Чего нельзя было сказать о цирке. Выступление фокусника было одним из главных номеров в программе.
– Цирк без фокусника! Да разве ж это цирк?! – разъярённый директор Рудольф Андреевич носился по арене, размахивая руками. Труппа согласно кивала: «Да, какой же это цирк!» и качала головами: «Нет, конечно, это не цирк». Славик кивал и качал тоже.
– Найти где угодно! Кого угодно! За любые деньги! Задача ясна?
Задача, конечно, было ясна. Но трудновыполнима. Для слоника, по крайней мере, точно. У него в этом городе не было ни одного знакомого фокусника (кроме дедушки Арчи), да, впрочем, и в любом другом городе – тоже.
Помогли клоуны Бим и Бом. Уже на следующий день они привели в цирк Бориса Александровича Малинкина – маленького, худенького дядечку с бегающими чёрными глазками.
Наперебой начали представлять кандидата в фокусники:
– Он когда-то с нами выступал.
– Клоун Бам.
– Но это не важно.
– После цирка химию в школе преподавал.
– Превращения разные – это по его части.
– Уж кролика-то из шляпы он точно достанет.
– Вообще он мастер иллюзий.
– Талант!
– Самородок!
Славик посмотрел на директора. Директор – на «самородка» Бама.
– Хм… – Рудольф Андреевич явно сомневался в способностях бывшего клоуна. – Ну, пусть попробует. Покажите ваш номер, Борис Александрович. 
Фокусник мигом преобразился: собрался, выпрямился. Глазки его перестали бегать. Он уставился на директора цирка и вдруг… исчез!
Славик глазам своим не поверил! А потом и хоботу: ведь Борис Александрович, вновь материализовавшись, оказался именно на нём!
– Браво! – директор захлопал в ладоши. – Отличный номер. Его и покажете сегодня вечером. Славик, поможешь дяде Боре!
Так у цирка появился новый фокусник-иллюзионист. А у Славика – ещё один номер. Правда, выступить с ним получилось лишь один-единственный раз. И вот как это произошло.

Исчезанто!

В цирке было очень людно – яблоку негде упасть. Славик выглядывал из-за кулис, изучая публику. Очень уж они ему нравились, зрители. Особенно маленькие – мальчики и девочки. Они были яркими, много смеялись, с большим аппетитом уплетали сахарную вату и изо всех сил дудели в «тёщины языки». Взрослые дяди и тети были куда менее занятны. Они сидели прямо – будто проглотили по шпаге факира, подозрительно смотрели по сторонам и то и дело одергивали своих детей: «Не крутись», «Не смейся так громко». Вот чудные! Зачем же смеяться, если не громко? Зачем сидеть, как истукан, когда вокруг столько интересного?! Нет, слоник решительно не понимал этих странных взрослых! 
– Славик, хватит шпионить, иди на место, – Рудольф Андреевич похлопал слона по хоботу. – Готовься к номеру. Сегодня первыми выступают Бим и Бом.
Грянула музыка. Директор цирка в серебристом переливающемся костюме и накрахмаленной белоснежной рубашке вышел на арену под бурные аплодисменты зрителей и радостные крики детей. Представление началось! 
Зал хватался за животы и животики от смеха, наблюдая за Бимом и Бомом. Славик грациозно похищал клоунские колпаки и купался в лучах славы (ох, как он это любил!). Акробаты показывали настоящие чудеса. Дрессированные собачки танцевали вальс и ламбаду. Львы и тигры играли с дрессировщиком в мяч. Зрители были в восторге. 
Славик волновался и радовался: приближался его новый выход.
– Почтенная публика, впервые в нашем цирке – маг и чародей, мастер иллюзий и превращений Бориссио!
Бориссио (он же дядя Боря) вышел на арену. На голове его был забавный островерхий колпак, а на плечах – чёрный плащ, расшитый золотыми звёздами.
Славик вышел следом и встал рядом с фокусником. Зал замер в ожидании.
– Ой, что сейчас будет… – сказал маленький мальчик в третьем ряду справа.
– Тссс…
Дядя Боря заметно волновался. Утром он был куда более уверен в своих магических способностях. Теперь он стоял на месте, растерянно размахивая худыми руками.
– Ну же, давай! – послышался недовольный шепот директора из-за кулис.
Бориссио пристально посмотрел на Славика, шумно выдохнул и, подняв вверх руки, визгливо крикнул:
– Исчезанто!
Зал замер на секунду, а потом взорвался овациями.
– Браво!
– Молодец!
– Во даёт!
Славик ничего не понимал: по сценарию, в этот момент фокусник должен был исчезнуть. Но дядя Боря был на месте. И – судя по пылающему лицу – нервничал больше прежнего.
– Возвращай его сейчас же! – снова донеслось из-за кулис.
Бориссио снова выдохнул, снова поднял руки.
– Появлянто!
И ещё раз – менее уверенно:
– Появлянто…
По залу пробежал гул недовольства.
– Фокусника на мыло!
– Эх ты, иллюзионист!
Публика была разочарована.
– Быстро за кулисы, Борис, – послышался гневный шепот Рудольфа Андреевича. – Запускайте огненное шоу скорее!
В зале выключили свет, и огнедышащие факиры выбежали на арену. Славик поспешил за кулисы. Там директор отчитывал расстроенного фокусника.
– Неумеха! Обманщик! Ты куда слона дел?! Где слон, я тебя спрашиваю?!
И тут Славик, наконец, понял. Исчез не иллюзионист, а он, слоник! Он подошёл к директору и покачал хоботом перед его лицом. Никакой реакции. Славика не видели.
После представления вся труппа вышла на поклон. Зал аплодировал стоя: шоу факиров впечатлило и детей, и взрослых – все быстро забыли о неудачном номере. Никто, кажется, не заметил отсутствия двух артистов – Бориссио (его уволили и выставили из цирка сразу же после неудавшегося фокуса) и слона.
Славик стоял за кулисами, смотрел на арену и плакал. Зал рукоплескал – но не ему. Он стал слоном-невидимкой. Никем. Его не существовало.