Горбунов А. К. / О жизни и творчестве

Валентина Семёнова

За чистым ручейком в страну детства: 
о книге стихов А. Горбунова «Журчинки»

 
Поэт – всегда человек с детской душой. И не каждого «лета к суровой прозе клонят», по слову великого Пушкина, во всяком случае, к ней одной. Анатолий Горбунов в свои достаточно зрелые годы выступает в самых разных жанрах. Свидетельство тому – публикации в газете «Родная земля», где можно встретить и поэтическую подборку, и очерк, и побывальщину, и советы травника, автором которых является этот самобытный сибирский поэт. И ещё – детские стихи. Одно за другим пробились, проросли они сначала на полях «Родной земли», потом их приветил детский журнал «Сибирячок», а в конце 2000 года иркутское издательство «Письмена» выпустило» книжку для детей под названием «Журчинки».   
Эта книжка – хоть новый поворот в творческой судьбе поэта, но неудивительный. Давно уже помнится игриво-ласковый образ сибирской речки, кажется, из «Звонницы»:
                                       
                            Речка Тальцинка – что соболюшка:
                            Тёмная спинка, светлое брюшко…

Не случайно она блеснула затем на страницах «Сибирячка» и в новой детской книжке не была лишней. Да и само название – «Журчинки» – естественно продолжает ряд чисто горбуновских книжкиных  имён – «Чудница», «Осенцы», «Звонница»…
Мир, в который приглашает поэт своего юного  – на сей раз – читателя, также узнаваем:  это мир сибирской природы, да ещё деревни; Анатолий Горбунов верен ему со времён своей первой «Чудницы», вышедшей в Москве как раз 25 лет тому назад.       
В этом мире зверю, птице, самой мелкой «букарашке» уютно, а малышу-читателю или слушателю, интересно и весело. Вот медведь, «хозяин в кедраче», бьёт шишку для своих медвежат настоящим колотом; вот сороки, принарядившись к празднику, спорят о том, «кто из них пестрее» – совсем как девочки-подружки в детском саду; бурундучок – маленький добытчик – несёт обабок к себе в норку, чтобы бабушка сварила ему вкусную похлёбку; лиса-плутовка завлекает разговором птичку, и той едва удается спастись…
Многих таёжных обитателей можно встретить на страницах «Журчинок», домашних животных, и у каждого своё обличье и повадка, свой случай, смешной или грустный.

Ночь темна. Тайга проволгла.
Жди беды со всех сторон.
Осторожно, долго-долго
К солнышку крадётся он.
На коленях тихо стоя,
Соль он лижет второпях
И подскачет к водопою
С паутинкой на рогах.

Таков изюбрь, а вот – чирки.

Уточки-подлеточки
Плавают как лодочки.
На волне качаются,
Чистятся, купаются.
Голосочки звончаты.
Лапки перепончаты.
Карандашик принесу я,
Бравых уточек рисую!  

               Живописные картинки рождаются под тонким пером, водит которым сама речь с ее завораживающей, сказочной мелодией. Горбунов умело пользуется этим сокровищем и способен не только удивляться красоте природы, но и убеждать в возможности жить с нею в ладу. И как это бывает в талантливых детских стихах, поэт не один раз преображает своего лирического героя, наделив его даром перевоплощения. То он просто рассказчик, изумительно описывающий лесные цветы колокольчики:

                        Венчики-бубенчики,
                        Божьи голубенчики…
На хрустальных лепестках
Распускаются в лесах.
Пьют росу, курчавятся,
На ветру качаются.
– Тили-тилюшки! – поют.
В них комарики живут.

            То – волшебник, которому ничего не стоит превратить стрекозу в самолет («Вынужденная посадка»), воробья одарить такой силой, что он устрашит грозного быка («Вынужденная посадка»), заставить паучков искать повреждение в проводке («Авария»). То – хитрован-загадчик:

Ночью дедушка Егор
Утопил в реке топор… 
(Месяц)

То – насмешник, на наших глазах из рыбалки соорудивший «лапшу», и с нею же предлагает сварить уху!
Нам попало два тайменя,
Первый – пшик, второй – по мне… 
(Лапша)

            Есть в книжке и потешка, и скороговорка, и считалка, и оберег от дыма – много чем можно позабавить малыша, но хотелось бы отметить другое.
            Без прямого назидания, в шутке-прибаутке, игре Горбунов учит ребенка добру. Мягкая усмешка оберегает стих от слащавости, а чувство умиления – как его не хватает сейчас! – рождается само собой от прикосновения к живому.

Он такой хороший!
Хохолок взъерошен.
На траве токует – 
Крутится, воркует,
Кланяется в ножки…
Хлеб клюет с ладошки.
 (Голубь)

            Барсук – «красивенький», «сладко спит в берложке»; карликовые олени – «осторожки-кабарожки», «малютки»; щур – «трусишка»; теленок – «мыка»; осы – «озорные»; опенок – «пострел»… Есть и более серьезные темы, как, например, в стихотворении о жаворонке:

Облетел он много стран – 
И домой скорее:
Воля северных полян
Звонарю милее…

            Разве это не важно – пробуждать в раннем возрасте в душе ребенка чувство родины?..
Даже простое увещевание – не причинять зла себе самому, своему здоровью: не быть сладкоежкой, слушаться старших, вовремя засыпать – и то не вызовет отторжения, потому что звучит без нажима, участливо.
            Вот такие стихи. Как небо от земли отличается, от остеровских «вредных советов» и т.п., где тоже вроде бы предполагают воспитывать детей играя, но рассчитывают единственно на чувство юмора и потому приучают их кривляться и ерничать, а не постигать добро и красоту мира.
Достаточно ярко, во всяком случае, для Иркутска (хотя краски несколько приглушены при печати), оформлена книжка Фёдором Ясниковым. Опытный художественный редактор, наверное, мог бы сделать некоторые замечания, например отдельных, часто повторяющихся разворотов. Дети ведь очень любят, когда картинка именно иллюстрирует текст, расцвечивает его языком красок и линий, как бы наглядно подтверждая слово. И всё же сам дух горбуновского стиха усвоен художником и передан живо, тепло, радостно – и в гроздьях рябин, и в ягодах брусники и грибах, и в кедровых шишках, осенних и зимних деревьях, огурцах и капусте на весёлой огородной грядке, в забавных и добродушных «портретных» изображениях зверей, рыб и птиц.
Нет сомнения: «Журчинки» – это светлый, чистый ручеек, к радости и пользе юного книгочея завернувший в страну детства, где он будет привечен и оценен.