Самсонов Ю. С. / Произведения
Мешок снов
На базаре сидела старушка с большим мешком. В мешке, похоже, были капустные кочаны – полным-полно. Подходили покупатели, спрашивали:
– Бабушка, бабушка, что продаёшь?
Старушка отвечала:
– Сны, голубчики, сны!
– Бабушка, бабушка, дорого берёшь?
– Дёшево, голубчики, дёшево...
Подошла девчонка Алёнка, спросила:
– А за копеечку можно купить?
– Можно, – сказала старушка. – Можно и за копеечку.
В стороне стоял Федя, сосал кулак. В кулаке был зажат рубль, в другом кулаке – продуктовая сумка-авоська. В кармане лежала копилка.
Федя постоял, послушал, фыркнул и сказал:
– Лучше бы вправду капустой торговала.
Он сказал это, но не ушёл. И увидел, что Алёнка дала старушке копейку, а старушка достала из мешка сон. Сон был жёлтенький, тёплый, пушистый, как крольчонок. Алёнка подставила ладошки, взяла его, побежала домой.
Подошёл мальчишка Андрей, Федин знакомый, спросил:
– А сны у вас только простые? Я хочу научно-фантастический: про другие планеты, про ракеты со скоростью света или около этого.
– Можно, – сказала старушка. – Можно и научно-фантастические.
Покопалась в мешке, выбрала подходящий сон и отдала его мальчишке Андрею за пятачок.
– Дурак, – сказал Федя. – Тут пятак да там пятак – так истратишь четвертак!
И тихо, чтобы никто не слышал, он позвенел в кармане копилкой.
Подошёл маляр, выбрал сон, похожий на толстую кисть.
Подошёл молодой человек в очках, заглянул в мешок, взял сон, похожий на растрёпанную книжку.
Подошёл незнакомый мальчишка, попросил сон про шпионов.
Федя всё топтался на месте и удивлялся: «Ты скажи, берут и берут. Не прошляпить бы...». Думал, он думал, а потом решился. Подошёл к старушке, говорит:
– Ладно, дайте и мне тоже сон. Только, чтоб побольше. И подешевле. Например, вот этот.
И Федя ткнул пальцем в самый здоровенный сон. А старушка сказала:
– Этот-то рубль стоит. Даже десять рублей, а может, сто. А если подумать хорошенько, так за него и тысячи мало.
Услыхав это, Федя даже охрип. И сказал хриплым голосом:
– Ну уж... Так уж... Уступите, бабушка.
– Нет, – сказала старушка, – никак нельзя.
– Дорого, – сказал Федя. – А можно полсна купить?
– Можно, – сказала старушка. – Только половина-то – она и копейки не стоит.
– Очень хорошо! – закричал Федя. – Тогда отдайте даром!
– Даром? – сказала старушка. – Можно даром.
И Федя сказал:
– Заверните!
Положил он покупку в авоську, побежал по своим делам. Он бежал и радовался, что старушка так плохо знает арифметику. Училась, бедная, ещё при капитализме. И кто же у неё купит полсна? На обратном пути надо будет к ней ещё заглянуть, забрать остаток, она его тоже задаром отдаст...
Но пока Федя покупал картошку да морковку, на базаре появился старый нищий. Не было у бедняги ни дома, ни семьи, ни родных, ни знакомых. Было у него только пятнадцать сберкнижек, и на каждой – пятнадцать тысяч рублей.
– Подайте слепенькому! – пел он гнусавым голосом, а сам косился, где денег побольше. – Подайте глухому! – и слушал, где громче монеты звенят.
– Ну, что с тобой делать? – сказала старушка. – И так торгую себе в убыток. Дам-ка я тебе хоть это! Сказала и бросила нищему в сумку остаток Фединого сна. Вечером девчонка Алёнка положила свой сон под подушку. И как только закрыла глаза, сразу попала на зелёный лужок.
«Где же это я? – подумала Алёнка. Подумала, да и пошла вдоль берега ручья. Идёт и слышит, что впереди кто-то смеётся, кто-то вздыхает, а кто- то хохочет. Подошла она поближе, увидала: сидят на берегу красивые девушки, в руках у них серебряные ножницы. Отрезает каждая по прядке своих волос, перевязывает травинкой, бросает в ручей. Плывут по воде пряди разного цвета – цвета спелой пшеницы, цвета красной меди, цвета воронова крыла. Чья прядка дальше всех уплывёт, та будет первой красавицей.
Ничего Алёнка не сказала и дальше пошла. Идёт Алёнка и слышит чьё-то злющее, ехидное хихиканье. Раздвинула траву. Глядит: ведьма сидит у ручья. Сидит и колдует: как проплывёт мимо девичья прядка, махнёт ведьма рукой, и сразу прядка станет серая – седая.
Увидала тут ведьма Алёнку. И говорит:
– Это ты? Ах, ах! Опять моя сестрица сны продаёт! Опять мне всё дело испортила! Ну, я ей!..
Заплакала ведьма и пропала. И опять плывут по воде прядки цвета спелой пшеницы, цвета красной меди, цвета воронова крыла!
А мальчишка, который купил сон про шпионов, как раз в этот самый момент приставил пистолет к затылку диверсанта международного экстракласса Такселя Штангельвакселя.
А мальчишка Андрей в это время совершал круг почёта над Марсом на мощнейшей ракете. Марсиане бежали внизу и кричали с марсианским акцентом:
– Да здравствует вэликий космонавт Андрушка, пэрвый посланэц Зэмли!
Молодой человек в очках – тот, что выбрал сон, похожий на растрёпанную книгу, вскочил с постели посреди ночи. Включил настольную лампу, пошарил на столе очки. Не нашёл. Оказалось, что они у него на носу. Он их и не снимал вовсе, чтобы лучше видеть сон. Этот человек был учёный. Он сел за стол и принялся что-то записывать.
– Действительно, – бормотал он, – принцип транссинтуляции астигментации неандантангулярен. Андантангулярен вполне будет лишь принцип...
– Что-что? – спросила, проснувшись, жена.
– Понимаешь, – сказал он, – я решил ту утрихитремму икс-игрек-зет полугугутулярных, над которой без толку ломали голову сорок профессоров, сто шестьдесят доцентов, шестьсот сорок научных сотрудников при помощи двух тысяч пятисот шестидесяти лаборантов. Представь: решил её во сне!
Жена сказала:
– Да ну?
Весь город спал, один только старый нищий никак не мог уснуть, ворочался и по привычке кряхтел жалобно, хотя никто не мог его услышать и подать милостыню.
А Федя, как лёг, сразу почувствовал, что его будят. Открыл глаза и увидел старушку, которая на базаре сны продавала.
– Ну, пошли, – сказала старушка.
– Куда? – спросил Федя.
– Клад покажу, – сказала старушка. – Хочешь?
– Конечно, хочу! – закричал Федя. – Обязательно покажите!
– Запоминай дорогу, – сказала старушка. – Проснёшься – найдёшь.
Вскочил Федя с постели, оделся кое-как и побежал за старушкой. Никто в доме не проснулся. Двери сами открылись и закрылись неслышно. Старушка и Федя очутились на улице.
Всем в этот час снились старушкины сны. Даже, наверное, милиционерам. Город был пуст и тёмен. Только над площадью в темноте бились белые струи фонтана, который, видно, позабыли выключить. Листья тополей были черны и странно шевелились в безветрии. А Федя бежал за старушкой, только одному удивляясь: почему он не слышит шума своих собственных шагов? Он бежал, бежал и всё-таки никак не мог нагнать старушку, которая шла себе впереди и вроде бы совсем не спешила. Федя даже боялся отстать и потеряться, но всё-таки вертел головой из стороны в сторону и старательно запоминал дорогу.
Вышли они за город – Федя запомнил. Пошли по шоссе – Федя запомнил. Свернули на просёлок – Федя запомнил. Пошли по тропинке – и это запомнил Федя. Добрались до развилки, Федя приготовился уже запомнить, куда сворачивать, но тут старушка обернулась к нему, собралась что-то сказать, уже и рот открыла, а Федя проснулся и ничего больше не услышал и не увидел. Кончилась половина сна. Федя от злости заревел на весь дом:
– У, старуха! Подвела старуха! Умру, а досмотрю!
Натянул на голову свое ватное одеяло и давай засыпать. Старался, старался, только вспотел зря. Так у него ничего и не вышло.
Зато нищий уснул в тот самый миг, когда Федя проснулся. И старушка ему во сне сказала:
– Пройдёшь по этой тропинке девятьсот девяносто девять шагов, повернёшь направо, пройдешь еще девять шагов. Там и копай.
– Ещё чего! – сказал старик. – Копай сама, если хочется!
– Как знаешь, – сказала старушка. И с глаз пропала. А нищий уселся возле тропинки, протянув по привычке руку, хотя никто тут мимо не ходил. Сидел и бормотал: «И эта туда же: копай, копай, работай, работай! Ополоумели все...» Очень он оскорбился. Так сидя и досмотрел сон. А проснулся – на базар пошёл милостыню клянчить.
Федя тоже, как выскочил из постели, так сразу полетел на базар. Прилетел, видит: на прежнем месте сидит старушка. Вроде бы та, а вроде и не та. Стоит перед ней мешок – вроде бы тот, а вроде и не тот. Подошёл Федя поближе, видит: подходят к старушке покупатели. Подходят и спрашивают:
– Бабушка, бабушка, что продаёшь?
А старушка им отвечает:
– Капусту, милые, капусту.
– Бабушка, бабушка, дорого берёшь?
– Дёшево, голубчики, дёшево!