Янковский К. Д. / Произведения

НЕДАЛЕКО ОТ РУЧЬЯ

В тайге, звериные дети всегда под присмотром.
Два веселых медвежонка ходили, сопровождаемые мамашей, крупной бурой медведицей, и она учила их всем премудростям таежной жизни.
Они, конечно, слушались ее. У мамы была тяжелая лапа, и им не хотелось получать увесистые шлепки, после которых сразу снижалась жизнерадостность, свойственная их ребячьему возрасту.
Все шло своим чередом, пока медвежья семья не спустилась в темный таежный распадок, где, наверное, хотела провести день: отдохнуть, поспать, спрятавшись от палящих лучей солнца, а под вечер выйти на кромку большой гари, где уже поспела очень вкусная малина.
В глубине распадка журчал ручей, переливая с камешка на камешек прозрачные холодные струи. К этому ручью и направилась медведица по хорошо протоптанной обитателями тайги тропе. Но медведица не дошла до ручья – он был совсем уже близко, как что-то крепко обхватило грудь, шею и остановило. Она рванулась вперед, но цинковый трос крепко держал...
Вот первый листок книги тайги, который удалось без особого труда прочитать. Я сел на обгрызанный пенек, снял ружье, рюкзак, закурил и задумался. Было ясно, что кто-то насторожил петлю и не на лося-сохатого, а именно на медведя. Поставлена она была не более, как дней десять-двенадцать тому назад – за две недели до этого я проходил по распадку и тогда петли не было.
Яростно рвалась медведица на свободу. Три пихты и ель сгрызла она, расщепав их своими могучими зубами. Вырыла глубокие ямы. Каталась по траве, билась о землю. Но крепко держала петля. А ревела, наверное, так, что, как говорят таежники, «шишки с деревьев валились».
Глядя на щепу, оставшиеся пеньки от деревьев, на ямы, вырванную траву и мох, подумал я, что не сдобровать бы в это время тому, кто насторожил петлю. В приступе страшной ярости, увидев человека, медведица могла бы оборвать петлю, и тогда, опять бы сказали: «Медведь напал на человека», – и опять обвинили бы зверя, а не человека, который постоять бы за себя даже не сумел, так как он, насторожив ший петлю, был из тех, про кого говорят: «Блудлив, как кошка, труслив, как заяц». Да, обвинили бы медведицу – мать двоих детей...
Подошел я к петле, вернее к тому, что от нее осталось... Медведице, в конце концов, удалось «перемолоть», перетереть цинкач, и она ушла, оставив клочки шерсти, прилипшие к тросу. Это все было яснее ясного. Но ведь она освободилась от петли не сразу?.. На это ей потребовалось немало времени, о чем красноречиво говорила «работа» по расчистке площадки. Голод зверю не так страшен. Много дней зверь, как и человек, может обходиться без пищи. А вот без воды... Без воды не проживет и трех дней. А медведица слышала журчание ручья, поднявшись на задние лапы, могла даже видеть его сквозь кусты...
Кто же поил ее?
В эти дни дождей не было, а росы, даже если и было где ей выпасть на этом оголенном участке, мало... И тут я обратил внимание на новую, свежую тропу, проторенную напрямки к ручью. Внимательно приглядевшись, определил, что протоптали эту тропу медвежата. В русле ручья, между больших камней, скапливалась вода. Вот к этой «ванне» и ходили медвежата, пили, купались в ней, а потом бежали к маме, и она, облизывая их, утоляла жажду... И, может быть, она очень часто подзывала детей, когда они убегали к ручью, и медвежата, только что успев залезть в воду, возвращались к ней... Они ведь были послушными ребятишками...