Скиф В. П. / Произведения
АЛЕКСАНДРУ ВАМПИЛОВУ,
выдающемуся драматургу, автору пьес
«Валентина» и «Утиная охота»
Откуда твой опыт? Из детства?
Из песен в родимом краю?
Наверно, Господь пригляделся
И высветил душу твою.
Ума вековое наследство
Ты принял и тайну постиг.
В Эвтерпою жил по соседству
В сибирском селе Кутулик.
Поэзия русская билась,
Как пульс на запястье,
точь-в-точь.
Потом Мельпомена явилась
Из памяти, древней как ночь.
С какою невиданной силой
Ты выразил жизни раскол.
Ты сам – Валентина и Зилов,
Ты – сцены звучащий глагол.
Как верно, как больно, как точно
Увидел ты жизнь и любовь.
Не зря в тебе с кровью восточной
Слилась святорусская кровь.
1971
АНАТОЛИЮ ГОРБУНОВУ
автору книги «Чудница»
Мне и вправду не чудится:
Лёд по Лене плывет,
И кружливая чудница
Заблудиться зовёт.
С кедров ломится паданка,
А в избе – тишина,
Светит тихая ладанка,
Или в небе – луна.
Вьются корни упорные
По земному нутру.
Мнится что-то соборное
Мне в кедровом бору.
Ты – ПОЭЗИЮ черпаешь
В том соборе не зря…
Над тайгою вечернею
Золотится заря.
Зорьку медную в колокол
Отольют мастера.
В этот колокол – колотом
Ты ударишь с утра.
Напугаешь ухватистых
Медвежат-огольцов.
Снег лавиною скатится
Со скалистых гольцов.
На Пегасе очутишься,
Над землёй воспаришь
И волшебною «Чудницей»
Белый свет озаришь.
1997
АННЕ АХМАТОВОЙ
Возносили Вас и хаяли,
Забывали и опять,
Словно Пушкина в Михайловском,
Начинали вспоминать.
Мукой смертною овеяны,
Материнскою тоской,
Вы Отчизне были верною
И останетесь такой.
Из сердец изъять Вас требовали,
Над страной сгущалась тьма,
Но смотрели Вы из небыли,
Словно истина сама.
В Костроме, в Иркутске, в Тайтурке
Вас читали по ночам
И молитвенные, тайные
Ваши строки снились нам.
Ваши помысли бессонные
Омывали нашу боль,
И в сухом осеннем золоте
Шла за истиной – любовь.
Вы страданьем завораживали!
Вы строкой точили льды,
Наши судьбы загораживая
От катящейся беды.
Жили мы тоской мятежною
От Москвы до Колымы,
Ощущали вас надеждою,
Проникающей в умы.
Жили с болью неохватною,
Но среди кровавой тьмы
Знали, что жива Ахматова,
Потому-то живы мы!
1966
ВАЛЕНТИНУ КУРБАТОВУ,
автору книги «Подорожник»
Так немного осталось открытий,
Поражающих сердце и ум.
В русском деле Вы вовсе не критик,
Вы – властитель и мыслей, и дум.
Убеждаюсь я снова и снова,
Отворив «Подорожника» свет,
По чутью и по тонкости слова
Вы – талантливый русский поэт.
Русский мир ощущаете кожей
Под луной и под серым дождем.
Вы явились по милости Божьей
Там, где Пушкин к кресту пригвождён.
Не скрываясь под чёрным покровом,
Не прельщаясь чужим калачом,
Вы сроднились с незыблемым Словом,
Словно витязь с копьём и мечом.
Проходя по мосточкам горбатым,
По московской, по псковской земле,
Ищет свой «Подорожник» Курбатов,
Не баюкая душу во зле.
Прирождённое это искусство –
Быть душевным, и честным насквозь.
Пережить «Подорожника» чувства
Слава Богу! – и мне довелось!
2004
ВАЛЕРИЮ НЕФЕДЬЕВУ,
автору книги «Ледогон»
Ты – моряк. Рисовальщик. Писатель.
Потому ты – художник втройне.
Слова-золота думный старатель,
Ты возрос на байкальской волне.
По Байкалу кружил ты немало,
Попадал в Бургузин и в Сарму,
И Сарма слову-чуду внимала,
И смиряла свой гнев потому.
А ведь это, пожалуй, не просто:
Быть с Байкалом крутым – наравне.
Но зато к тебе сыплются звёзды
На Посольской твоей стороне.
Тишина и летучие льдинки –
Всё летит за тобою вдогон,
Через сердце проходят тропинки
И сквозь время гудит ледогон.
2004
ВЛАДИМИРУ ТОЛСТОМУ,
хранителю
Государственного мемориального
и природного заповедника
«Музей-усадьба Л. Н. Толстого “Ясная поляна”»
Яснополянское утро:
Сеется ласковый свет,
Светит толстовская утварь,
Светит пустой кабинет.
Светят зимою и летом
Дом величавый и двор,
Трепетным внутренним светом
Письменный светит прибор.
Светят дороги и пашни,
Светит сквозь дрёмную звень
День отошедший вчерашний
И наступающий день.
Светит проезжий-прохожий,
Росный мерцает покос,
Светятся глянцевой кожей
Листья могучих берёз.
В центре России светлеет
Вечности младшая дочь
Над «приешпектом»-аллеей
Яснополянская ночь.
Светит высокое Слово!
Из темноты бытия
Отсветом лика Толстого
Светит Россия моя.
Светит прекрасно и мудро,
Словно библейский завет,
Яснополянское утро
Яснополянский рассвет.
1996
ГЕННАДИЮ МАШКИНУ,
автору повести
«Синее море, белый пароход»
«Синее море, белый пароход,
Сядем, поедем на Дальний Восток» –
Пели мы в детстве.
Теперь не поёт
Мир эту песню, матёр и жесток.
Твой Сахалин уплывает в туман,
Будто плывёт Атлантида на дно,
И Кунашир, Итуруп, Шикотан
С ним в Нагасаки – уйдут заодно.
Детство рубахою белой взмахнёт,
Чёрным крылом замигает звезда,
Выйдет из памяти твой теплоход
Вздыбится в небе сухая вода.
И никогда, никогда, никогда
Ты не споёшь, да и я не спою,
Как умирает живая вода,
Как догорают деревья в раю.
Где он – в Великое Завтра – поход?
Где наша, Родина – счастья глоток?
«Синее море, пустой пароход,
Мы не поедем на Дальний Восток».
2001
СТАНИСЛАВУ КИТАЙСКОМУ,
автору романа «Поле сражения»
Был день, угомонился,
Истёрся весь до дыр.
В нем ты не изменился,
Но изменился мир.
На сутки провернуться
Колёсико смогло…
Былому не вернуться,
Зато осталось зло.
Зла самоизверженье
Затмило даже дно.
Последнее сраженье
Проиграно давно.
Вчерашний день спасался
И падал за Памир,
Он долго потрясался,
КАК изменился мир.
А новый день, охочий
До вламыванья в дверь,
Готовил, между прочим,
Нам тысячу потерь.
Он видоизменялся
Под чавканье и хруст,
Как будто смерч поднялся,
Чтобы уничтожить Русь.
1985