а б в г д е ж з и к л м н о п р с т у ф х ц ч ш э ю я

Машкин Г. Н. / Произведения

СИНЕЕ МОРЕ, БЕЛЫЙ ПАРОХОД

Отрывок из повести

… Парнишка-японец чуть отвел весла для рывка, но вдруг застыл. Девчонка тоже увидела меня и ойкнула. У меня, конечно, стало свирепое лицо, потому она и ойкнула.
Может быть, я и не кинулся бы драться при девчонке. Но тут такой уж был случай. Бычка они мне спугнули, из-за них я крючок свой фабричный посадил... Вот я и прыгнул с кормы на их шлюпку.
У парнишки, который вскочил мне навстречу, слетели очки с носа. Девчонка тоже вскочила на ноги. Но шлюпка дернулась от моего прыжка, и японка вывалилась за борт. Мне в лицо хлестнули брызги. Я отпустил парнишку, на ко-торого налетел. Он стал хватать мусор на дне лодки — искал свои очки. А девчонка уже тонула. Она не кричала, но глаза — два черных рупора — вопили о помощи. Я однажды то-нул на Амуре — знаю... Попал в воронку и обессилел. Рот под водой — не крикнешь. Так весь мой крик шел через гла-за. И Борька понял, что я тону. Он подплыл и вытащил ме-ня за волосы. Спасать надо за волосы! Я вывалился за борт и подплыл к девчонке. Протянул руку, схватил ее за черный кружок волос и потащил к шлюпке.
Парнишка уже усадил на приплюснутый свой нос очки. Он свесился с борта и потянул девчонку за шиворот в шлюпку. Я подтолкнул ее сзади. Она лягнула меня ногой по носу. Хорошо, что была девчонка в соломенных тапках — дзори. Однако пришлось хлебнуть горькой, как отрава, холодной воды. Но тут японец протянул и мне руку. Я задыхался, по-этому схватил его руку, точно руку товарища.
Кое-как перевалился в шлюпку. И солнце, как назло, нырнуло в пухлую тучу. Я сжал зубы, чтобы японцы не слышали, как они лязгают от холода.
Вода в бухте полиловела. Пошли по ней мелкие кружоч-ки. Дождь зациринькал в пустое ведро на носу шлюпки.
Парнишка одним веслом развернул шлюпку и вогнал ее в брешь. Мы проплыли метров десять внутри баржи к пристани, к дощатой наклонной и выгнутой площадке. Через мелкие отверстия вокруг дыры в борту баржи расходились толстые жгуты света. Близкие к нам серебрили паутину. Дальние — высвечивали стальной осколок, впившийся в доску, стеклышко очков парнишки-японца, перламутровую пуговицу на вязаной кофте девчонки. Один луч выхватывал из полутьмы фанерную полочку и стоящего на ней болванчика, который смеялся огромными фарфоровыми зубами, лаковыми губами, тугими волнами щек и стрелками глаз.
Но вдруг все погасло. И точно слетелись воробьи на палубу и застучали клювами над нашими головами. Сквозь щели закапала вода. Но над площадкой была натянута циновка. Мы спрятались под нее. Я сел на скатку (парус). Нащупал фонарь, гладкую толстую лесину (мачта), острую лапу якоря, бамбуковый шест, бухточку веревки. Неплохо устроились... Не хуже, чем наша пещера... А вдруг они меня утопят? Недаром же они здесь оборудовали свой штаб. На-верное, и план против нас составили... Даже под мокрой ру-башкой мне стало жарко. С двоими-то я управлюсь. Но вдруг там в темноте прячутся еще двое-трое, да с оружием?!
Девчонка вышла из-под циновки и пошла в глубь баржи, в темноту. Я напряг зрение и напружинился, чтобы при малейшей опасности сшибить японца и кинуться в отверстие. Похоже, что баржу пробил снаряд. Маленькие дырки — от осколков.
Девчонка остановилась и быстро сбросила с себя кофту и шаровары. Она просто пошла отжать свою одежду. Однако я долго еще не верил своим глазам и следил за нею. В темноте девчонка белела, как селедочная молока. Словно ру-салка какая-нибудь, она изгибалась и прыгала, чтобы вы-тряхнуть воду из ушей. Девчонка отжала все свое, снова надела и вернулась к нам под циновку.
— Пожаруйста,— выговорила она и показала рукой, от-куда пришла.
— Да и так сойдет...— пробормотал я в ответ, а ноги уже двигались в темную утробу баржи. Вдруг подумает, что трушу. И так у нее что-то слишком оттопыривается нижняя припухлая губа. Заметно даже в полутьме.
Видели бы ребята, как я шел в глубь баржи и сжимал в сыром кармане последнюю ракету Лесика... Однако я до-шел до мокрого места, где отжимала свои шаровары и кофту девчонка. На меня никто не бросился из темноты. Но дальше я решил не ходить. Все равно девчонка отвернулась...
Я быстренько выжал свои штаны и рубашку. И не успел я вернуться под тент, как дождь прекратился.
Парнишка-японец вдруг встал передо мной. Я сжался, ожидая удара. Но он начал по-своему благодарить меня за то, что я спас его сестру. Вот тут пришлось растеряться окончательно. Сам налетел на них, чуть не перевернул шлюпку, и меня же благодарят... Может быть, я неверно перевел?..
— Мой брат говори росскэ маренький спасибо,— пере-вела девчонка, приложила руку к сердцу и поклонилась.
Зеленый луч впился ей в мочку маленького уха. Япон-ка чуть повернулась, и луч пробил ее ресницы, похожие на крылья стрижа, и осветил глаз цвета дегтя. Она подставила щеку лучу, и там обозначилась ямка, продолгова-тая, как боб. И хоть нижняя губа была толстая и слегка от-топыренная, все же мои паль-цы зашевелились сами собой. Я никогда не рисовал девчонок, но тут бы мог — ради исключения, конечно.
— Купаться еще рано,— пробормотал я, кашлянул и спросил: — Как вас звать?
Что бы там ни было, я не должен был показывать, что понимаю по-японски. Девчонка перевела мой вопрос брату. Тот ответил:
— Ватакуси ва Ивао то иимасу.
— Мой брат Ивао, —  перевела девчонка. —  Я  —  Сумико.
Они оба враз поклонились.
Чего они кланяются? Так у меня пропадет вся злость.
— Вы мне бычка спугнули, рыбку, — хмуря по-отцовски брови, сказал я .— Через вас и крючок посадил... Меня Герой звать. Ге-е-ра.
— Росскэ Гера-сан ходи зачем наса барза? — возразила Сумико.— Дядя Кимура хозяин барза.
— Может, и сопки ваши, и море? — спросил я и ехидно так хмыкнул.
Сумико разъяснила мне, что их дядя владел этой бар-жей, пока ее не пробил снаряд. Кимура имел и сейнер, но пришлось отдать его за долги купцу Загашникову. А на кун-гасах Кимуры ловят треску и селедку рыбаки рыбозавода.
Сумико перевела брату наш разговор. Тот не взъерепенился. Он отвернул борт военного кителька, снял крючок с подкладки и протянул его мне. У него их там было зацеплено штук семь  — разных.
— Я хочу поймать рыбу, — стал оправдываться я, взяв крючок. — У меня есть маленький брат Юра. Для него хочу поймать рыбку, понимаете?
— Маленький Юра мы дадим рыбка,— сказала Сумико.— Пожаруйста, ходи к нам.
Я приложил руки к сердцу и сделал легкий поклон. Сумико сжала мою ладонь холодными пальцами и повела вперед. Второй раз я шел уже смелее. Но ракету на всякий случай в кармане нащупал. В носовой части баржи Ивао ото-двинул ящик. В дыре сверкнул белый песок. Мы выползли на него. Ивао задвинул ящик над головой. Сумико цепко держала меня за руку. Она повела не напрямик к фанзам, а кружным путем по самому берегу. Я пытался сократить путь, но Сумико покачала головой и сказала:
— Гера-сан, там худо...
Я не стал ей перечить — мне нужна была рыбка.
— Где вы живете? — спросил я у Сумико.— Дом ваш где?
Сумико показала рукой на склон сопки, в сторону храма.
— Ничего, забрались куда,— сказал я, увязая в песке с сырой корочкой.
Сумико рассказывала мне, что сегодня к ним приходил усатый «росскэ капитан», он хочет поселить в их дом русских. Я по этому поводу промолчал. А спросил, что это у них за болванчик в барже, который лыбится. Мне пришлось растянуть губы пальцами, чтобы Сумико поняла, о чем я говорю. Она долго и серьезно объясняла мне, что это ее «бог счастья». Нижняя губа Сумико при разговоре чересчур от-топыривалась. Да еще эти ямки на щеках. Мне казалось, что японка подсмеивается надо мной. Но глаза она не отводила, когда я по методу разведчиков сверлил ее взглядом.
Мы перешли песчаное поле и направились в город. Ребятишки, что прыгали через веревочку, сбились в кучу. Я хотел мирно пройти. Но они разглядывали нас, словно зверей в зверинце. Самые маленькие япончата от такого зрелища даже забыли слизывать сопли. Вдруг один из них что-то за-орал невнятное. И все стали кричать, корчить рожи, подска-кивать на месте, потрясать кулаками.
Я припустил за ними. Они рассыпались по щелям между фанзами. Но одного я успел схватить за шиворот. Приподнял его над землей — он вскрикнул и зажмурился. Сумико, однако, не дала мне шлепнуть его ни разу. Она вцепилась мне в руку и сказала:
— Гера, даруй ему свободу, пожаруйста. 
Пришлось выпустить япончонка.