Киселев В. В. / О жизни и творчестве

Прими поклон, любовь моя – тайга!

Сегодня поэту Виктору Киселёву – пятьдесят лет. И на его примере убеждаешься, что полвека жизни – это далеко ещё не старость, это – время полной творческой зрелости. Обратимся к скупым датам. 1942 год – окончание института, начало работы молодого инженера лесного хозяйства в трудных условиях прифронтового архангельского севера. В годы войны вступает Виктор Киселёв в ряды Коммунистической партии. В эти же годы появляются в печати первые стихи молодого поэта. 1950 год – переезд на работу в Иркутск. Здесь начальник отдела лесного хозяйства управления Восточно-Сибирской железной дороги обретает свою вторую профессию. Почва иркутской писательской организации оказалась исключительно плодотворной для растущего поэтического таланта. И, вслед за участием в коллективных сборниках «Первое слово», «Утро», «Мы за мир», «Молодая Ангара», в 1958 году выпускает поэт первую большую книгу.
Глубоко органическая, внутренняя партийность стихов Виктора Киселёва не нуждается в расплывчатом «подтексте». Его лирический герой весь открыт читателю в своих симпатиях и антипатиях, любви и ненависти. Прямая, откровенная публицистичность не вредит поэзии. Ясность мысли, чёткость идейных позиций поэта порождают и мужественную простоту стиха.
Много хороших стихов возникло из живого общения с людьми, из поездок инженера Киселёва по сибирскому лесу, по местам, которые стали вскоре дном Иркутского и Братского морей. Эти стихи появились впервые на страницах районных газет и специальных выпусков «Восточно-Сибирской правды», когда журналист Киселёв в составе бригад, сформированных областным комитетом партии, колесил по дорогам сибирской житницы в дни хлебоуборочной страды.
С каждой новой книгой растет мастерство поэта, его голос становится всё богаче оттенками. И в сборнике «Любовь моя – тайга», вышедшем в 1964 году, и в стихах, появившихся за это время на страницах областных газет и альманаха «Ангара», Виктор Киселёв предстает перед нами как художник, в творчестве которого все более гармонично сливаются поэзия мысли и поэзия чувства.
Помнится, какую большую радость доставил всем, любящим творчество поэта-земляка, опубликованный им впервые на страницах «Литературной России» и давший затем название книге стихотворный цикл «Любовь моя – тайга». По форме это – венок сонетов, сложная поэтическая композиция из пятнадцати стихотворений, объединённых общей сквозной мыслью и своеобразной строфикой. Высокая поэтическая культура, строгая дисциплина стиха, все те качества, которых требует форма сонета (а тем более венка сонетов), проявились здесь в полной мере. Пейзаж тайги, насыщенный далёкими сполохами цветочных зарниц, полный еле уловимых звуков – шёпота деревьев, шелеста хвои, журчанья перекатов, становится не фоном для лирических монологов, а символом любви поэта к родной стране. Красные саранки напоминают о крови, пролитой партизанами, погибшими в годы Гражданской войны. А ныне – размеренный, густой машинный гул врывается, а вековые шорохи тайги, и лирический герой, труженик, достойный наследник отцов и дедов своих, и словом, и делом присягает в верности родной земле:
Свою судьбу с твоей связав навечно,
Союз наш трудный подвигом скреплю.
Тебя, Сибирь, тебя, тайга, люблю
Бесхитростной любовью человечьей.
Плодотворно работает Виктор Киселёв в области прозы. После приключенческих повестей «На могиле трёх шаманов» и «Третья ось», которые в какой-то степени были первыми подступами к большому жанру, он создаёт, на наш взгляд, превосходную повесть «Золотой водопад».
Много работает Виктор Киселёв в жанре детской литературы. Запоминаются читателю и острые сатирические миниатюры, на которые так щедр Вик. Лесовик – Киселёв.
Пятьдесят лет – время творческой зрелости. Короткая остановка в пути, чтобы охватить взором пережитое и сделанное, и снова – дороги, маршруты, новые встречи с людьми, новые впечатления, которые затем отольются, отшлифуются в новых стихах и книгах.
 

Ростислав Смирнов

Киселёв В. Ангарские плёсы : сонеты / В. Киселёв // Восточно-Сибирская правда. – 1968. – № 22 (26 ноября). – С. 4.

Ангарские плёсы
Венок сонетов 

Голубые открытые плесы
От истока до устья реки.
Сторона рыбаков и матросов.
Край, что пишется с красной строки.
У причалов, на пристанях шумно.
Летний зной – золотая пора.
Открывают горластые трюмы
Грузовые суда, сейнера.
Возвращаются парни с путины.
Якорь брошен у самой плотины.
Можно к морю с любимой пройти.
А потом снова в рейс собираться...
Мореходы Иркутска и Братска
Навсегда в поисковом пути.

Голубые открытые плесы.
Даль затянута дымкой седой.
И тумана распущены косы
Над прозрачной студёной водой.
Перекаты в узорчатой пене,
Поднял гриву взлохмаченный лес.
Ниспадают крутые ступени
По-хозяйски сработанных ГЭС.
От Иркутска до Братских острогов
Пролегла вековая дорога.
Снаряжаются в путь земляки:
Верхолазы, шофёры, студенты.
И слагают стихи и легенды
От истока до устья реки.

От истока до устья реки
Берега в бесконечных изломах.
Бродят в синей воде тальники
Под навесом рябин и черемух.
Ошалело всплеснулся таймень.
Заиграла заря на востоке.
Старых крыш островерхая тень –
Тусклый оттиск на сонной протоке.
И смыкаются старицы с ней.
Островками замшелых камней
Берега опоясаны косо...
След тропинки ведет в зимовье.
Это ты, Приангарье моё,
Сторона рыбаков и матросов.

Стороне рыбаков и матросов
Сердцу русскому вечно мила
От дурманящих летних покосов
До пригорков родного села.
От глубоких разрезов и штолен
До полей, уходящих в тайгу.
От сибирской души хлебосольной
До крутого отпора врагу.
Мы богаты не хлебом единым,
И не только лишь тем, что едим мы.
Всем не верящим в нас вопреки
Мы подняли своими руками
Выше звёзд, над землёй, над веками
Край, что пишется с красной строки.

Край, что пишется с красной строки.
Прежде был ссыльнокаторжным краем.
Бедолаги, ворье, варнаки
Почитали его сущим раем.
От пришельцев храня отчий кров,
Посельгу ненавидели люто.
Только вскоре смешалася кровь
И чужого, и местного люда.
В церкви поп молодых не венчал...
Это было началом начал
Жизни праведной, сытой, разумной.
Хочешь в прошлое верь иль не верь.
Полюбуйся Сибирью теперь:
У причалов, на пристанях шумно.

У причалов, на пристани шумно,
Как в кипеньи, клокочет вода.
С берегов снята зимняя шуба,
И на русле ни снега, ни льда.
Самоходные статные баржи
Встреч идут караванам плотов.
И стоит, не мигая, на страже
Караульный наряд бакенов.
Русло строго промерено лотом.
И кивают по-дружески флоту
Вешки: там впереди шивера...
Разливаясь по сопкам и гарям,
Забирает в полон Приангарье
Летний зной – золотая пора.

Летний зной – золотая пора.
Встреча зорек закатной с рассветной.
На остывшей скале до утра
Стонешь ты от любви безответной.
Берег ровный и берег крутой,
Их река отсекла друг от друга
Голубою неровной чертой,
Что зовут по старинке – разлука.
Золотая пора не мила,
Если ты, словно челн без весла,
Заблудилась в увалах угрюмых…
Твой любимый вернётся сюда.
Видишь, снова у пирса суда
Открывают горластые трюмы.

Открывают горластые трюмы
Пароходы, швартуясь в порту.
Гибких трапов гудящие струны –
Крыльев трепетных взлёт в высоту.
Словно тени на белом экране,
Корпуса затушеваны мглой.
Крановщица на башенном кране
Дирижирует властно стрелой.
Для неё этот труд не обуза.
«Майна», «Вира». И крымских арбузов
Вырастает на пирсе гора.
День к концу. А девчонке всё мало.
– Подходите. Швартуйтесь к причалу.
Грузовые суда, сейнера.

Грузовые суда, сейнера
Без труда обойдут перекаты.
Слава штурманам и шкиперам,
Нашим предкам седым, бородатым.
По излучинам синих дорог
Вы походкой морских капитанов
Шли на барках, минуя порог
И Падун, и Похмельный, и Пьяный.
Дальше плыли по волнам крутым,
Рассекая веслом кормовым
Рукавов и проток паутины.
Рейс кончался разгульным питьём…
Прежде хоженым вами путём
Возвращаются парни с путины.

Возвращаются парни с путины,
От усталости валятся с ног.
Где б мы ни были, ярко в пути нам
Светит отчей земли огонёк.
На чужбине он с нами незримо
Был и будет во все времена.
Он зовёт нас глазами любимой,
Что бессонно сидит у окна.
Огонёк. Не один и не два
Перекрестных огней кружева.
Вечно милые сердцу картины.
Где сплетаются ленты дорог,
Есть у каждого свой огонёк.
Якорь брошен у самой плотины.

Якорь брошен у самой плотины.
Там, где море уходит в залив.
Задушевный напев «Бригантины»
Зазвучал как сигнал, как призыв.
Белой чайкой девичья косынка
Заметалась в простёртой руке.
Это ты, моя Тоня-тростника,
Без которой скучал вдалеке.
Я бегу, задыхаясь, по сходням.
Шёл к тебе и вчера, и сегодня.
Я в пути задержался, прости.
У разбитого штормом причала
Наконец, эта встреча настала.
Можно к морю с любимой пройти.

Можно к морю с любимой пройти,
Посмотреть на закатный багрянец.
Можно в море с любимой уйти.
Если только сарма не нагрянет.
Впрочем, что им, влюбленным, сарма:
Воздух – птице и озеро – рыбе.
Даже в море житейском шторма
Лучше мёртвой полуночной зыби.
Кто девятый рассерженный вал
Грудью в море открытом встречал,
Не привык понапрасну бояться.
Люди к морю приходят опять,
Чтобы силу его испытать,
А потом снова в рейс собираться.

А потом снова в рейс собираться,
Распростившись с друзьями, с семьёй.
И из странствий домой возвращаться
Каждый раз будто это впервой,
Не минуешь ангарские сёла,
В них встречают гостей от души
Омульками крутого засола,
Что под чарку вина хороши.
Кто прошёл сто путей, сто дорог.
Знает, чем знаменит «посошок»,
Перед тем, как с друзьями расстаться.
Курс проложен, намечен маршрут.
– До свиданья! – Прощайте! – Салют!
Мореходы Иркутска и Братске.
Мореходы Иркутска и Братска.
Лесники Бирюсы и Оки,
В этих людях тугая закваска,
Хоть душою они простаки.
Их Сибирь родила и вскормила
С чистым сердцем, с шальной головой.
За штурвалом, за лёгким кормилом.
Словно в палубу влит рулевой.
Он незыблем на мостике шатком,
В нём жива фронтовая ухватка,
Понапрасну с таким не шути.
Шторм лютует, сорвавшись с постромки.
Ермака и Дежнёва потомки
Навсегда в поисковом пути.

Навсегда в поисковом пути
С нами ветер походов и странствий.
– Ангара, покорись и свети
Негасимым огнём гидростанций.
На полях хлебородных долин
Электрических линий опоры.
Вслед за Братском зовет Усть-Илим
На свои голубые просторы.
В Коршунихе вскипела руда.
Подчинясь человеку труда,
Закрутились турбины колеса.
Каждый новый колёс оборот
Гимн реке работящей поёт:
– Голубые открытые плёсы!

Виктор Киселёв