Михеева С. А. / Произведения

Патамушта и Кривочервячок, 
или Когда звёзды расхохочутся
 

Глава 1
Девочка и пёс в поисках имени
 
Одним прекрасным летним утром не такая уж маленькая девочка по имени Зоя проснулась и сразу, ещё не вылезая из постели, почувствовала, что день приготовил ей что-то необыкновенное – такой уж он был вызывающе солнечный, немножко ветреный.
Мало ли что может случиться с ребёнком в такой денёк. Девочка Элли тоже сидела однажды возле домика, наслаждалась хорошей погодой, читала себе книжку про богатыря Арнаульфа. А потом – раз! – и налетел ураган и унёс её далеко в волшебную страну! Конечно, это проделки злой колдуньи. Но кто знает, может, в какой-нибудь квартире, похожей на пещеру, колдует какая-нибудь злюка, смахивающая на Гингему. Например, подозрительная остроносая тётка с первого этажа, которая всё время гоняет шумную детвору от своих окон…
Между тем овчарка Берта меланхолично вылизывала своих щенков. Часы мерно тикали, навевая тоску. У соседей противно бубнил телевизор… Ничего не придумаешь скучнее, чем сидеть дома в такой унылой обстановке и ждать, пока взрослые придут с работы.
Зоя вытащила из-под подушки книгу о волшебнике Изумрудного города. Под подушкой она хранила только самые личные и важные вещи. Полистала страницы. Но солнечный свет прыгал по бумаге, мешал читать о чужих приключениях, вызывал из дома на улицу, где победно кричали мальчишки и коротко швыркал велосипедный звоночек.
Девочка заправила кровать, решительно съела вкусную часть завтрака (банан и пирожок), а полезной частью (кашей и варёным яйцом) угостила Берту и щенков.
Стукнуло окно, захлопнулось от ветра. Потом снова приоткрылось. Штора просочилась в щёлку и колыхалась теперь на улице, переливаясь и радостно блестя. Щенкам не дремалось, они начали возню.
Зоя спрятала книгу обратно под подушку. Ведь одно дело – читать про всякие приключения, и совсем другое – участвовать в них самой. Это всякий понимает, даже детсадовская малышня.
Снова закричали мальчишки на улице: «Лови-и-и!» Теперь, наверное, играют в мяч, вздохнула Зоя. Но мальчишки вряд ли примут её в игру. Снова дунул ветер, хлопнул форточкой, мол, чего сидишь, девчонка, пойдём, погуляем…
Зоя нарядилась соответственно дню – в самое праздничное платье. Оно тоже здорово переливается на свету, ещё получше шторы. Платье зелёное, почти изумрудное, с золотистыми оборками, с большими сборчатыми карманами. Мама, конечно, заставила бы переодеться во что-нибудь некрасивое, будничное. Но мамы дома нет, спросить не у кого…
Теперь всё, можно идти. Но Зоя ещё не придумала, куда и зачем идти, и размышляла, раскачиваясь на табурете, наблюдая за спящей Бертой и её резвыми отпрысками. Подружки разъехались на лето. И мама велела гулять во дворе, далеко не уходить. А далеко – это, интересно, по-маминому, сколько? До железной дороги, например, это далеко? Или до реки, которая бежала по заросшей ивняком равнине?..
Один щенок был очень симпатичный, весь чёрный. Вот бы оставить этого щенка! К тому же он так похож на пёсика Тотошку из книги про Изумрудный город. Но это, конечно, временно – потом он вырастет и станет большущим, как его папа, чемпион собачьих соревнований. Но так даже лучше.
Щенок, почувствовав внимание, бодро завилял хвостиком. Сел перед задумавшейся девочкой и стал звонко и требовательно лаять, отчего даже Берта проснулась и приподняла голову.
Надо будет ещё раз попросить папу: «Давай оставим этого хорошенького щенка себе». Папа, конечно, опять скажет: «Дочка, но у нас ведь уже есть Берта». Но Берта – папина, а Зое нужна своя собака. И потом, Берта сильно взрослая и серьёзная – как с ней играть? Папа скажет: «Ты ещё маленькая, а собака – это большая ответственность». А Зоя тогда скажет: «Я уже большая!» Папа рассердится. Зоя тоже рассердится и даже топнет ногой. Тогда вмешается мама. «А ты уже выбрала имя для щенка?» – спросит мама, многозначительно глядя на папу. Зоя растеряется: нет, она об этом даже не подумала. Папа покачает головой. А мама скажет: «Мы подумаем над твоей просьбой, но и ты пока тоже подумай, хороший хозяин должен найти для своей собаки подходящее имя»…
– Ну вот! Значит, мы пойдём искать тебе имя! – торжественно заявила Зоя, обращаясь к щенку.
Она спрыгнула с табурета и вприпрыжку припустила прочь – из квартиры, из подъезда, вниз по улице. Щенок спешил за ней как мог, очень уж ему хотелось получить имя. Берта удивлённо гавкнула вслед. Она, наверное, не отпустила бы щенка гулять без спроса. Но дверь уже захлопнулась.

* * *

Девочка и щенок миновали квартал многоэтажек, где скучные дома смотрели скучными, запылёнными глазами. Затем появились отдельно стоящие фигурные домики, запертые в маленьких садиках.
– Не спеши так. У тебя ноги всего две, а у меня целых… много, – ныл щенок. 
Считать он пока не научился. Но Зоя не сбавляла скорость припрыжки. И когда допрыгала до зелёной калитки, закрытой на блестящую щеколду, ей пришлось пару минут прыгать на месте, дожидаясь, пока четвероногий товарищ дотрусит до места. Зоя отодвинула щеколду, и они вошли во что-то блестящее и зелёное. Щенок от удивления и блеска зажмурился. На него смотрел многоглазый сад.
Пёсик уставился на ствол ближайшего дерева, потом перевёл взгляд на солнце, которое пробивалось сквозь листья. Ещё – на что-то красное и круглое, матово отражающее солнце. И спросил:
– Что это?
– Это яблоко, – ответила Зоя.
– О! Меня будут звать Яблоко! – радостно подскочил щенок.
– Ну уж нет! Это имя занято! – раздражённо сказало Яблоко. 
Зоя смутилась, а щенок возмущённо тявкнул.
– Какой-то ворсистый полукалачик претендует на моё имя! – скрипнуло Яблоко, презрительно взирая сверху на подвижный, мохнатый щенячий хвостик, который норовил то загнуться калачиком, то висел до земли, то прыгал из стороны в сторону. А потом скрипнуло и спряталось в листьях.
Зоя вытянула вверх руку и подпрыгнула. Яблоко оказалось у неё.
– Повесь меня на место, девочка! Это яблоня, а не новогодняя ёлка, чтобы срывать с неё всё, что захочешь!
– Но я не знаю, как повесить яблоко обратно на яблоню, – растерянно пробормотала Зоя, сделав несколько отчаянных попыток прикрепить хвостик обратно к ветке.
– Неумеха! Малявка! Тогда просто оставьте меня в покое! – раздражённо скомандовало Яблоко.
Тогда девочка аккуратно уложила фрукт в кармашек своего нарядного платья, после чего они со щенком пошли дальше. И вскоре оказались на берегу реки. Точнее небольшого ручейка, который тёк себе под горку и ни на кого не обращал внимания. Не берегу стоял Лев и смотрел на воду. У него сильно чесалось правое копыто.
– Здравствуйте, Лев, – Зоя достала из другого кармана платья маленькую круглую конфету и протянула как старому знакомцу.
Лев упрямо смотрел на воду, не здоровался и конфетку не брал. Девочка прищурилась, но руки не убирала. Наконец Лев повернул ушастую голову, тряхнул короткой чёлкой и ткнулся губами в Зоину руку.
– Благодарю, – сказал он после того, как проглотил угощение.
– Вы очень упрямы, Лев, – покачала головой Зоя.
– Я же осёл! – поддержал светскую беседу Лев. – А не будете ли вы так добры посмотреть, всё ли в порядке с моим правым копытом?
Пока девочка рассматривала львиное копыто, щенок думал. А, подумав, сказал:
 – А можно меня будут звать Ослом? Или Львом? 
Ему одинаково нравились все незнакомые слова, которые он слышал. Любое могло бы стать его именем.
Лев скосил глаз на щенка.
– Вряд ли тебе, малыш, подойдут эти имена. Я и сам страдаю от некоторого… и-а-а… несоответствия. Только представьте: осёл по имени Лев! Мой хозяин погорячился. Впрочем, его можно понять. Он всегда исследовал неизвестные земли, много общался с дикими животными. В память о его молодости я и получил своё имя. Но всё-таки меня никто не спросил!
– А какое бы имя ты хотел? – протявкал щенок.
– Я хотел, чтобы меня звали Тюльпан, – мрачно произнёс осёл.
– Хочешь, мы будем звать тебя Тюльпаном? – спросила Зоя.
Осёл задумчиво помолчал, а затем отрицательно помотал головой.
– Это было бы приятно, но я вынужден отказаться. Вдруг, когда вы будете меня звать, я забуду, что я Тюльпан и не отзовусь?.. – заметил он резонно. – Все привыкают к своим именам, пусть даже и не очень подходящим.
– Тогда будем звать тебя как раньше, Львом, – согласилась Зоя.
Она решила, что сомнение Льва очень и очень справедливое. Ей самой иногда хотелось, чтобы её звали как-нибудь по-другому, по-особенному. Например, Хризантема или Анжелика, или Ольга Ивановна. Когда она болела, к ней вызывали врача и врача звали как раз Ольга Ивановна. Она была очень красивая, в белом халате и с белыми пушистыми волосами, как у настоящей принцессы. Но если бы Зою мама вдруг позвала: «Ольга Ивановна, иди есть мороженое!», то она вполне могла бы и не прийти, подумав, что зовут не её. Так что очень важно, чтобы у тебя было именно своё, собственное, и ничьё больше имя, а то не видать тебе мороженого.
– Ну, какой же ты умный! – поразилась девочка остроте ослиной мысли. 
Они попрощались со Львом и продолжили свой путь.
Пробравшись через кусты смородины, которая поигрывала на солнце крупными чёрными ягодками, девочка и щенок оказались на большой поляне на краю сада.
Там блестел окошками дом, небольшой, но двухэтажный, выкрашенный светлой праздничной краской. Страшный бородатый старикашка, которого щенок видел в первый раз в жизни (как, впрочем, и почти всё остальное в огромном мире, вдруг открывшемся ему), стоял на крыльце, весь в лохматой бороде, и опирался на грозную палку. Хотя с палкой щенок был не знаком, но что-то в ней ему сильно не понравилось.
Но Зоя была так бесстрашна в своём нарядном платье, что смело поднялась на крыльцо и обняла старикашку. А потом обратилась к щенку, соблюдая правила вежливости: 
– Познакомьтесь. Это мой дедушка, Знаменитый путешественник, исследователь разных таинственных стран. А это мой щенок. Правда, хорошенький? Мы ищем ему имя. Мама сказала, что обязательно нужно найти. Не найдётся ли у тебя какого-нибудь подходящего, дедушка? – девочка подхватила щенка на руки и вытянула вперёд. Дедушка осмотрел щенка, потрепал, пощекотал.
– Хороший пёс. Но имени для твоего щенка у меня нет. Однако же заходите в дом, и я расскажу вам удивительную и поучительную историю, которая, вполне вероятно, вам поможет.
Дедушка сел в кресло, погладил бороду, откашлялся и начал свой рассказ…

Глава 2
Патамушта и Кривочервячок

Жили возле моря добрые друзья Патамушта и Кривочервячок.
Они познакомились при случайных обстоятельствах. Дело было так.
…Корабль «Ум», на котором плавал матросом Патамушта, причалил к берегу ровно в девять утра.
– Никому не сходить с «Ума»! – предупредил команду капитан в белом кителе, а сам спустился по трапу и растворился в портовой толпе.
Патамушта вздохнул: ему тоже очень хотелось на берег. «Вот так всегда, думал Патамушта, если чего-то очень хочется, то этого тебе как раз и не достаётся».
Когда он появился, родители долго не знали, как его назвать, перебирали имена. Вмешались бабушки. Дома стоял шум оттого, что взрослые с утра до вечера спорили. Наконец папа сказал: «Давайте подождём». И все стали ждать.
Через год история повторилась: взрослые снова стали спорить – и выбор имени снова отложили. Патамушту всё это время называли по-разному: малыш, деточка, котёнок, зайчик, ласточка, золотко, сердечко или же – поросёнок, глупыш, дурашка… Он отзывался на все эти сомнительные имена.
История продолжалась до тех самых пор, пока Патамушта не овладел речью. Когда он ею овладел, то начал забрасывать взрослых каверзными вопросами. Почему вода мокрая? Почему Луну видно днём? А небо тяжёлое или лёгкое? Почему деревья зелёные? А где я был, пока не родился?.. Мама вздыхала, папа рылся в книгах, тётки и дядька пожимали плечами, бабушки хватались за головы. В общем, ситуация складывалась катастрофическая.
Делать нечего, в таких обстоятельствах малышу пришлось срочно научиться читать. И скоро он сам готов был отвечать на любые вопросы – как самому себе, так и взрослым. Свой ответ он всегда начинал так: «Потому что…»
Папа, гордясь сыном, восхищаясь его пытливым умом и тягой к познанию, хорошенько подумал и решил: назовём сына Патамуштой. Бабушки пытались протестовать, изображали сердечный приступ, один на двоих. Но папа сказал: решено. И то правда, ребёнок уже энциклопедии читает, а всё ещё – «деточка» и «крошка». Мама подумала и согласилась. Тётки подумали и согласились. Дядьки согласились не думая, потому что были заняты на работе и сильно уставали. И даже прабабушка, которая настаивала на имени Ферапонт, поразмыслив, приветствовала отцовский выбор.
Но вот незадача! К тому времени, как взрослые, наконец, пришли к согласию, маленький Патамушта уже и сам присмотрел себе имя – настоящее, красивое, длинное, состоявшее из тысячи букв. Он ждал момента, когда чуть подрастёт, научится чётко выговаривать все буквы – и сможет заявить о своём выборе родителям. Он так хотел заполучить это имя, что круглые сутки тренировался, забыв о прогулках и вкусняшках. Во всей своей неизгладимой прекрасности имя в тысячу букв приходило ему даже в разноцветных снах.
Вот почему, когда папа радостно сообщил сыну семейное решение, тот был страшно расстроен. Родители назвали его Патамуштой, а именем в тысячу букв, которое он сам для себя выбрал – его младшего брата! Подумайте только, какое злосчастное совпадение! Младший брат, который тоже долгое время был просто «малюткой», не меньше Патамушты возмутился выбору родителей. Ему хотелось, чтобы его звали просто – И. К сожалению, он ещё не умел говорить и в знак протеста три дня ревел и капризничал. Его, конечно же, никто не понял. Взрослые решили, что ребёнок заболел, и вызвали врача…
Поэтому теперь, стоя на палубе и мечтая сойти на берег, Патамушта говорил себе: нужно перестать хотеть сойти на берег, нужно сделать вид, что хочешь чего-нибудь другого – и тогда исполнится как раз то, что ты хочешь больше-пребольше всего. Это был проверенный способ исполнения желаний. О нём знают многие, кто в детстве вместо желаемого получал ненужное: мальчики, которым на день рождения вместо лазерного меча дарили микроскоп, девочки, которые вместо розовых фигурных коньков получали вдруг некрасивые беговые.
Патамушта принялся воображать, что хочет съесть большую разноцветную конфету, что не прочь побить со всей силы в корабельный колокол, что ему срочно требуется залезть на самую высокую мачту… И тут вернулся капитан в белом кителе и сказал:
– Матросы могут сойти на берег.
Патамушта подпрыгнул от радости, отметив про себя, что план по обману судьбы сработал, и сломя голову кинулся вниз по трапу. Через пару секунд, а то и раньше, он стоял на твёрдой земле, рассматривая с берега «Ум», который с земли уже не казался ему таким большим и надёжным. Море и небо были больше, а надёжнее была земля.
На воде болтались, как поплавки, чайки. Сверху дурашливыми голосами кричали их товарищи. Патамушта любил слушать чаек, они знали все морские сплетни.
Патамушта прислонился к какой-то бочке, пропахшей морем, которая неизвестно зачем стояла посреди берега, и почесал зелёную ногу. Зелёная его нога почему-то чесалась часто, куда чаще, чем красная. Патамушта хотел было ответить себе на этот вопрос, пустившись в рассуждения о том, что помидор – красный, и он никогда не слышал, чтобы у помидоров чесался бочок, а вот зелёная ящерица, например, почёсывает себе за ухом…
Но тут он нечаянно заглянул в бочку и увидел там кого-то. Кто-то смотрел на него большими круглыми глазами, вращая ими то вправо, то влево.
– Ты кто? – крикнул Патамушта в бочку и склонил над ней своё волнистое ухо. В бочке поскреблись.
– Выходи! – предложил Патамушта и с минуту терпеливо ждал ответа. – Выходи же!
Но бочка молчала настоящим морским молчанием.
Наконец, потеряв терпение, он сказал:
– Я полагаю, ты не выходишь, потому что… просто не знаешь кто ты такой. 
– Может быть! – пробасила бочка.
– Тогда я, наверное, пойду, – подвёл черту под несостоявшимся знакомством Патамушта.
– Погоди, давай поболтаем!
– Давай. Но о чём? – пожал плечами Патамушта. Ему казалось странным разговаривать с никем, да ещё сидящим внутри старой просолённой бочки.
– Ну, например, о том, почему кричат чайки.
– Потому что у них криковая связь. Очень удобно, – уверенно заявил Патамушта.
Бочка замолчала, обдумывая продолжение разговора. Патамушта решил ещё раз заглянуть внутрь, чтобы удостовериться, что ему не показалось, что там действительно кто-то есть. И если есть, то выманить его наружу. Он, по правде сказать, был заинтригован и не хотел уходить.
Вообще-то коварство и хитрость никогда не были свойственны Патамуште. Даже сбегая из родительского дома в матросы, он не стал никого обманывать и предупредил маму: «Я сбегаю из дома», так что мама успела собрать провизии на дорогу и чмокнуть в щёку на прощание. Но в этот раз он не стал предупреждать сидящего в бочке, а молча взял бочку за дубовые бока и перевернул. Некто выкатился и предстал белому свету длинным, розовым, круглоглазым и многоногим. На голове, имеющей форму луковицы, шевелились две тонкие антенны и ещё две – потолще. Похож на червяка, но какой-то кривой, – заключил Патамушта и предположил:
– Может быть, ты Кривочервячок?
– Может быть, – утвердительно сказал некто и поправил длинный пёстрый свитер.
– А как ты попал в бочку?
– Не знаю. Наверное, я заблудился.
– Ну, тогда я тебя нашёл.
На том и порешили. Кривочервячок перестал считать себя заблудившимся, обосновался в маленьком флигеле, принадлежащем семье Патамушты. А Патамушта, обрадованный новому другу, что оставил морские приключения (от качки его, кстати, сильно тошнило – он оказался неустойчив к морской болезни) и вернулся к чтению книг. Мама и папа были счастливы безмерно, кормили друзей изысканными блюдами – в основном шпинатом и баклажанной икрой, которые особенно любил Кривочервячок, а также пирогами, которые обожал Патамушта.
Из порта друзья притащили ту самую бочку, в которой Кривочервячок заблудился и в которой нашёлся. В ней было удобно спать, к тому же в жару она заменяла бассейн. 
Дни не были похожи один на другой. Они были такими разными как, например, слон и морская капуста. И страшно весёлыми.
– Не расхохочи здесь всё! – кричал папа Патамуште, которому для пущего веселья взбрело в голову отныне ходить на руках, а ноги использовать лишь для того, чтобы держать ложку и книжку.
 – Комодик укусил тебя за ногу?! Значит, когда наступит полнолуние, ты превратишься в комодик, будешь стоять и ящичками шевелить, – пугала мама Кривочервячка, который, играя в прятки, попытался скрыться среди постельного белья, уложенного в комод, а одна нога возьми да и не войди в ящик. Прятки Кривочервячок проиграл, но не расстроился. Он вообще никогда не расстраивался.
Однажды утром Кривочервячок сказал:
– Мне приснился престранный сон. Согласно этому сну, я должен отправиться в путешествие, чтобы на другой стороне Земли найти что-то важное.
– Тогда пойдём, – ответил Патамушта.
И, набрав в дорогу пирогов и шпината, они направились на другой конец Земли, за порт, где качались корабли, далеко-далеко, туда, где в сухопутных лугах летали сухопутные птички, шуршали в траве земляные крысы, а в лесах бегали замысловатые животные с крыльями или без них. Оттуда уходила в дальнюю синюю даль пыльная широкая дорога. 
Друзья миновали одну улицу, потом другую. Вышли к портовым зданиям, прошли причал, где разгружались торговые заморские суда. Капитаны махали кружевными манжетами, матросы управлялись с такелажем, пассажиры поднимались на корабли или покидали их. Корабль «Ум», на котором Патамушта плавал матросом, выходил из гавани. Наглазевшись на праздничную уличную суету, приятели зашагали по берегу моря на другой конец Земли.
– А что ты должен найти? Ну, хотя бы приблизительно? Потому что вдруг мы ЭТО найдём – и даже не узнаем, что нашли, – спросил Патамушта, когда они дошли до большого камня, от которого им следовало повернуть направо и дальше двигаться вглубь материка, заросшего кучерявой растительностью. Если они, конечно, хотели дойти до другого конца Земли.
Кривочервячок честно признался, что даже не представляет себе, что они ищут. Ни капельки даже не представляет. И они пошли дальше, внимательно оглядываясь по сторонам и тщательно осматривая землю под ногами: вдруг они пройдут мимо того самого и не заметят?
К вечеру над светлым морем открылись в небесах маленькие дырочки, из которых на воду сочился негромкий, но очевидный свет. Патамушта никогда раньше не совершал сухопутных путешествий, а Кривочервячок вообще мог заблудиться в обычной старой бочке, поэтому в сумерках уходить от моря вглубь материка друзья не решились.
– Нужно найти место для ночлега, потому что скоро дикие ночные сухопутные звери станут рыскать вокруг нас в надежде полакомиться кем-нибудь, – зевая, сообщил Патамушта. И они стали оглядываться, подыскивая что-нибудь подходящее, хотя бы какой-нибудь шалаш. И тут Кривочервячок увидел впереди маленький огонёк…
 

Глава 3 
Рыбидасик мечтает стать рыбкой

…Дедушка на минутку отвлёкся, принёс из буфета творожное печенье, а щенку – ещё косточку. Чмокнул внучку в макушку, потрепал за ухом щенка и продолжил своё повествование.
Огонёк становился больше и ярче. Зелёная нога Патамушты уже устала, поэтому он сложил её в карман и скакал на красной, которая почти никогда не уставала. Его волнистые уши развевались на вечернем морском ветру. Кривочервячок тоже очень устал, и его многочисленные маленькие ножки путались и очень сердились на своего неугомонного хозяина. Наконец Кривочервячку надоело успокаивать ножки, он поджал их, сложился колечком и покатился. И первым докатился до огонька, который оказался небольшим приветливым костром.
Костёр поздоровался с путниками и продолжал гореть себе дальше.
– Добро пожаловать к огню, – пробулькало что-то поблизости.
Из-за костра выступила большая чёрная тень. Тень колыхалась, меняла форму: то вырастала, а то съёживалась до размера самого маленького камешка. Друзья сначала попятились, испугавшись, но взяли себя в руки, поздоровались и, чтобы не оскорбить чувства хозяина костра, сделали шаг навстречу его изменчивой фигуре.
Приблизившись, они увидели, что тень принадлежит полупрозрачному существу неопределённой формы. Существо выпустило щупальца и потянулось к Кривочервячку и Патамуште. И сейчас же они оказались в объятьях огромного дождевого облака. Так им, во всяком случае, показалось.
– Очень приятно познакомиться. Меня зовут Рыбидасик. Я путешествую внутрь себя, – сказало существо.
Познакомившись, все трое сели к огню – наши друзья поближе, так как в дождевых объятьях они промокли, а Рыбидасик подальше, потому что он, нагреваясь, быстро закипал и очень громко булькал, мешая разговору.
Рыбидасик рассказал им свою историю.
 

История о Сельдяном короле и Хохочущей рыбе

Сколько себя помнил, Дасик всегда жил на окраине моря, там, где в море втекала речка. Поэтому ничего удивительного, что он считал себя рыбкой. Когда Сельдяной король приплывал со своей свитой на пикник к Солёному камню, Дасик махал ему и кричал: «Привет-привет!» – и вращал сразу всеми глазами, которые от волнения перемещались по всему его полупрозрачному телу. Сельдяной король махал ему в ответ жемчужной короной.
Кто-то говорил Дасику, что он очень похож на ящерицу, кто-то считал, что он вылитый медведь. Рыбки, которых он обожал и почитал за сородичей, побаивались его. Когда он нависал над водою, приставая к ним с разговорами, то казался похожим на человечка. Рыбки в ужасе разбегались. Это и понятно: человечки скользили на своих лодках по глади моря, забрасывая в воду острые крючки или коварные сети. Их все опасались. Только Сельдяной король никого не боялся – но он был такой огромный, что никакой человек не смог бы поймать его ни на удочку, ни сетью.
– Запишите меня в рыбки! – просил Дасик Сельдяного короля, посылая свою просьбу с берега к Солёному камню по криковой почте, как это делают чайки. Но Сельдяной король в ответ только махал ему короной и уплывал. Дасик вздыхал и уходил домой, чтобы от огорчения выпить зелёного лимонада из морской капусты.
Он жил одиноко. У него не было ни папы, ни мамы, ни бабушки, ни дедушки, ни тёток, ни дядьёв, ни братьев с сёстрами. Наверное, все переехали в другое, более сухопутное, место. Наверное, им просто надоело жить на берегу моря. Наверное, дело было так. Приблизительно так. А как оно ещё могло быть? «Действительно, по-другому и быть не могло», – время от времени думал Дасик, немного скучая по родным. Сам он надеялся, что Сельдяной король своим королевским распоряжением однажды всё-таки примет его в большую рыбью семью, поэтому оставался здесь, ведя существование отшельника.
Однажды на море начался страшный шторм, который длился и длился. Вода замутилась, стала грязно-серая. Крабы, черепахи и прочие жители, которые могли временно переехать к родственникам на сушу, чтобы переждать непогоду, так и сделали. Речка, которая впадала в море, тоже стала мутной, хотя в спокойном состоянии это была самая прозрачная и смирная река на свете. Дасик выходил на берег моря и смотрел в беспросветную даль. Однажды на берегу под устрашающим ветром он встретил старого краба.
От краба, который был так же мудр, как и стар, Дасик узнал, что кто-то похитил Хохочущую круглую рыбу, которая считалась талисманом морского народа и залогом его процветания. Сельдяной король заболел от расстройства, а море взбунтовалось. По преданию, вернуть рыбу можно только с помощью храбреца, который не побоится совершить путешествие внутрь себя.
– А как это: внутрь себя? – спросил Дасик краба.
– Ну, не знаю. Внутри меня, например, ничего особенного нет, это очевидно! – проскрипел старый краб, в подтверждение этих слов постучал клешнёй по панцирю, а потом заковылял под свой камень.
 – А кто знает? – приставал к нему Дасик. 
– Тебе нужно идти по краю моря. Скоро встретишь большой город, где будет много людей и кораблей. Найди там Знаменитого путешественника и спроси у него. Может быть, он знает.
Дасик решил найти путешественника и освободить Хохочущую рыбу, от которой зависело благополучие всего морского народа. Может быть, тогда Сельдяной король всё-таки примет его в рыбки и будет приглашать по вторникам на чай, а по средам – на пикники к Солёному камню.
Вот тогда-то Дасик принял рыцарское имя Рыбидасика, что должно было символизировать его решимость стать рыбкой, собрал нехитрые пожитки странника – три бутерброда и запасную панамку, чтобы не закипать на солнце – и отправился в далёкий путь…

Глава 4 
Знаменитый путешественник дает советы

Выслушав историю Рыбидасика, Патамушта крепко призадумался. Он хорошо знал одного Знаменитого путешественника, который проживал через три дома по их улице. Когда путешественник ненадолго приезжал из своих путешествий, родители частенько приглашали его в гости на смородиновые пироги, которые он ну просто обожал. 
В такие дни Патамушта с самого утра не находил себе места в ожидании гостя. Он крутился на кухне, мешая матери, выбегал из дома, глядел на дорогу.
И наконец Знаменитый путешественник появлялся в конце улицы, восседая на Льве, с которым подружился в Африке. Потом тщательно вытирал ноги о вязаный коврик, проходил в гостиную и усаживался в кресло. И рассказывал такие истории, что у Патамушты и его брата с именем в тысячу букв загорались глаза, и они на пару мечтали сбежать в разные дальние страны. Но братец был ещё маловат, а Патамушта, как вы уже знаете, однажды всё-таки сбежал… Может быть, это и есть тот самый Знаменитый путешественник, который поможет Рыбидасику? – осенило Патамушту.
– Я знаю одного Знаменитого путешественника. Его дом – на нашей улице, – сказал он.
– И мы можем проводить тебя, – радостно подтвердил Кривочервячок. Ножки его с удовольствием зашевелились, им уже хотелось поскорее побежать в сторону дома. Кривочервячок ничуть не сожалел, что их путешествие неизвестно куда и неизвестно зачем прервалось таким вот странным образом. Может быть, именно затем они и шли по берегу реки, чтобы встретить Рыбидасика и помочь ему? Может, Рыбидасик – именно то, что он, Кривочервячок, и должен был найти? У всякого путешествия должна быть цель, и вот теперь, когда она вдруг нечаянно обнаружилась, всё встало на свои места.
И наши друзья отправились в обратный путь, а Рыбидасик пошёл с ними и таким образом продолжил выполнение своей рыцарской миссии.
Родители очень обрадовались, когда Патамушта и Кривочервячок вернулись – успели, видать, уже изрядно соскучиться. Не менее обрадовались они и Рыбидасику, хотя он и оставлял за собой большие, чрезвычайно мокрые следы. Но Кривочервячок очень любил лужи. А Патамушта любил их ещё больше – и чем больше была лужа, тем больше она ему нравилась. Он страстно любил самые большие лужи на планете, которые, как вы, наверное, понимаете, называются морями и океанами. А родители очень любили Патамушту, а также его друга Кривочервячка – и потому заодно полюбили и Рыбидасика. А когда любишь, то разве может этому благородному чувству помешать какая-то лужа? Напротив, ты начинаешь любить заодно и лужи!.. Говоря коротко, всё складывалось как нельзя лучше.
Знаменитого путешественника дома не оказалось. Он ещё откуда-то не вернулся, на то он и путешественник. И гостя поселили у патамуштовой бабушки, которая жила рядом с морем, чтобы Рыбидасик мог по утрам и вечерам беседовать с обитателями моря, тренировать знание рыбьего языка. Ведь это не так просто – стать рыбкой. Нужно много чего уметь. Например, уметь блестеть всей поверхностью тела под лучами солнца, пронзающими изумрудную поверхность воды. Или есть, ни капли не морщась, планктон и водоросли. Или пускать правильные пузыри. Или уметь отличить съедобного червяка от червяка-наживки. Ну и, конечно, необходимо знать рыбий язык. А иначе как беседовать с Сельдяным королём за чашечкой чая?
В свободное от занятий время Рыбидасик принимал приглашения Патамушты и Кривочервячка, которые зазывали его в гости. Он говорил: «Приду с удовольствием». Но приходил всегда один и говорил: «Сегодня удовольствие приболело» или «Удовольствие сегодня в отпуске». Но Дасику были рады и одному. Тем более что в бочке, которая служила бассейном и домиком, четверым было бы уже тесно.
Наконец Знаменитый путешественник вернулся. Весть об этом распространилась по округе, и мама Патамушты срочно поставила тесто на пироги. Но друзья не стали ждать, пока пироги будут готовы и сосед пожалует в гости, а сами без промедления отправились к нему – Рыбидасику нужно было поскорее узнать, что значит путешествовать внутрь себя. Спасение талисмана моря, как вы понимаете, не может быть отложено ни на минуту.
С тех пор, как Хохочущую рыбу похитили, он замечал неприятные изменения, происходящие в природе: облака принимали угловатые формы, ветер, дувший с моря, похолодал и бывал временами необычайно порывист. Конечно, думал Рыбидасик, это всё вокруг загрустило, даже цветочки, которые росли подальше от берега, стали вялые и неяркие. Надо поторопиться, думал Рыбидасик, поспевая за друзьями, бегущими вниз по улице.
…Дом Знаменитого путешественника стоял на поляне между старыми сиреневыми кустами и кривыми яблонями, на которых созревали симпатичные яблочки. Яблочки болтали без умолку, перекрывая даже щебет попугаев в саду. Это был особый сорт –болтливые яблоки, их Знаменитый путешественник привёз из долгого странствия в самую загадочную страну всего света. У нас их называют райскими яблочками. С этими яблоками, кстати, связана одна поучительная история.

История о говорящих яблочках и яблочном варенье

В той стране, где они произрастали, жили девочка и мальчик. Детишки, как водится, любили пошалить, побегать и не отличались особым усердием в приготовлении школьных уроков. И был у них один строгий учитель, который требовал выполнять домашнее задание без единой ошибочки. За каждую ошибочку детям здорово влетало. Учитель жаловался директору, а директор вызывал в школу родителей. Родители расстраивались и сердились.
Однажды после уроков детки решили погулять в лесу, белок погонять. Лес после полудня наполнился тишиной. Ветерок едва шевелил верхушки высоченных деревьев. Деревья поменьше стояли не шелохнувшись. А трава и вовсе напоминала при таком затишье пластмассовые безжизненные стебельки, какими некоторые бабушки любят украшать свои подоконники. 
Шли, шли мальчик и девочка вглубь леса, тащили за собой ранцы с учебниками. Наконец дошли до старой яблони, что росла возле ручья, катившего по распадку свои лёгкие воды. Яблоня качала ветками и шевелила листвой, как будто здоровалась. Бросили дети под деревом ранцы и ну бегать-веселиться. Залезли в ручей, раза по три упали с дерева, объелись малины, которая созрела на той стороне ручья, измазались с головы до ног. Все сделали, что хотели, а потом и думают: уже темнеет, как бы успеть сделать уроки до завтра, особенно математику. И тут доносится тоненький такой голосок откуда-то сверху:
– А хотите, мы вам всё подскажем, все-все примеры решим, откроем, так сказать, тайны Вселенной.
Дети вверх смотрят, а это яблоки с ними разговаривают. Мальчик засомневался – ну откуда яблочки математику знают? А девочка сразу обрадовалась. Давайте, говорит, подсказывайте. Яблоки подсказали, девочка добросовестно всё записала. Домашняя работа получилась – загляденье, без единой помарочки на целых три страницы. Мальчик подумал-подумал, но делать нечего, время позднее, да и неохота над математикой засиживаться, и всё у девочки списал. А на следующий день пришли дети в школу. И тут-то выяснилось, что все задачи и все примеры неправильно решены. Учитель ругается, а девочка говорит:
– Это всё яблочки виноваты, это они нам наподсказывали.
Учитель сильно разгневался и велел привести в школу родителей. Родители после визита в школу тоже сильно разгневались и запретили детям гулять целый месяц. А ещё папа отправился в лес, нашёл яблоню с говорящими яблочками, собрал весь урожай и велел маме сварить из непутёвых яблочек варенье. С тех пор появилось на свете яблочное варенье.
Знаменитый путешественник бывал в этих края, пробовал ароматное варенье, видел болтающие без умолку яблоневые леса. Оттуда, кстати, он и привёз в родные края несколько семян и пару саженцев. Так всё и было, не сомневайтесь…

* * *
…Тут дедушка замолчал. И сидел несколько минут, улыбаясь чему-то, постукивая палкой об пол – как будто бы его захватили стародавние воспоминания. Зоя к этому времени доела всё печенье, а щенок задремал под мерную дедушкину речь. Может, дедушка и сам себя убаюкал, и глаза его слипались. Но внучка была полна сил, нисколько не хотела спать. И её очень интересовало, что же случилось дальше с тремя друзьями.
– Дедушка, а дальше? – заканючила девочка и, хитро улыбнувшись, спросила: – Дедушка, а Знаменитый путешественник – это ведь ты?
Старик оживился, подлил себе чая. Ему было приятно подтвердить предположение внучки, и он скромно сказал:
– В некотором смысле. 
– Ну, тогда не спи, а рассказывай!
Дедушка погладил бороду.
– Так на чём я остановился?

* * *

…Итак, сад шумел, кричали попугаи, болтали яблоки. На крыльце дома, попивая чай с пастилой, посиживал, изредка вступая в яблочный разговор, сам Знаменитый путешественник. Напротив него расположился Лев, который общую беседу игнорировал, потому что был занят – он думал. Лев обожал думать. Когда он впадал в задумчивость, ничто не могло остановить поток его мыслей. Поэтому-то, кстати сказать, ослы часто считаются упрямыми, а то и тупыми. На самом деле, они просто задумчивые.
 Патамушта, Кривочервячок и Рыбидасик вошли в сад, прислушиваясь к его щебету и болтовне, дошли до уютной веранды, где Патамушта раскланялся со Знаменитым путешественником и представил ему своих друзей. А потом изложил суть их неотложного дела.
– Уважаемый Знаменитый путешественник, мы явились к вам в такой час по очень важному делу. Мой друг, отважный Рыбидасик, хочет помочь морскому народу, проживающему на другом конце моря. Кто-то поймал и унёс в неизвестном направлении Хохочущую рыбу, без которой море всегда штормит, оно в плохом настроении, Сельдяной король в депрессии, а мальки не хотят выходить из икринок. Спасти Хохочущую рыбу может только тот, кто в силах совершить путешествие внутрь себя. Но как это – внутрь себя? Куда конкретно идти? Не подскажете ли? Вы ведь всё знаете о путешествиях.
Яблоки прекратили свою выразительную болтовню. Знаменитый путешественник нахмурился и призадумался, поглаживая окладистую рыжую с сединой бороду, которая делала его несколько похожим на разбойника.
– Не так давно, проезжая через страну Синих морковок и Жёлтых медвежуток, я слышал о Хохочущей рыбе, благодаря которой в этой стране царствует хорошее настроение, и все её жители, позабыв важные дела, только и делают, что веселятся. Но вот о путешествии внутрь себя я ничего не слышал, я ведь путешествую по Земле, обхожу мир, удивляюсь его диковинам. 
Тут подал голос Лев, который всё хорошенько обдумал и пришёл к выводу:
– Я считаю, да будет позволено ослу подать голос в этом достопочтенном собрании, что нужно спросить совета у мудрого Лысого волшебника, который живёт в долине реки. Этот мудрец прославлен тем, что как только он встал на путь мудрости, у него стали выпадать волосы: если мудрая мысль приходила ему в голову, так падал волос с его головы. А поскольку мудрых мыслей в его голову залетала уйма, то очень скоро на его голове не осталось ни одного волоска. Можете себе представить, сколько ума накопил он за долгую жизнь! Вам нужно выйти из города, пересечь железнодорожные рельсы, дойти до речки, а там спросите…
Знаменитый путешественник расстроился, что осёл оказался умнее хозяина, но виду не подал. В глубине души он даже гордился своим ослом, а также своей проницательностью, благодаря которой осёл получил гордое имя. Умён, как лев, думал Знаменитый путешественник, и если сейчас и огорчался, то совсем чуть-чуть.
Патамушта, Кривочервячок и Рыбидасик поблагодарили Знаменитого путешественника и его Льва. На обратном пути они немного поболтали с яблоками о том о сём, в основном о погоде и удобрениях для сада, и отправились собирать пироги в дальнюю дорогу.

Глава 5 
Нотариусы и речная песенка
   
Дедушка закончил рассказывать и вздохнул, этим самым поставив точку в своей повести. Зоя к этому времени доела всё обильное угощение до последней крошечки. Оно, несмотря на Зоины скромные размеры, удобно уместилось в желудке и там тихонечко переговаривалось, побулькивало.
– Но дедушка, ты же ничего не рассказал про то, где найти имя для моего щенка?
– Думаю, дорогая внучка, тебе и твоему щенку следует навестить Патамушту и его друзей. Они как раз собираются в дорогу. Очень может быть, что настало время и тебе совершить своё первое большое и важное путешествие. Лысый волшебник наверняка знает, в какой стороне вам следует искать имя. Садитесь на Льва и отправляйтесь в дорогу. Маму с папой я предупрежу, чтоб не волновались.
Дедушка позвал Льва, который сегодня был особенно задумчив – всё думал о своём правом копыте: отчего оно чешется сильнее и чаще, чем левое? Лев сказал: «Иа!», выразив согласие сопровождать путешественников. Дедушка расцеловал внучку, обнял Льва, как лучшего друга (как, впрочем, на деле оно и было), потрепал по холке щенка. И остался на крыльце махать вслед путешественникам нежно-розовым платочком.

* * *

Надо сказать, что Зоя, Лев и щенок едва успели. Патамушта уже обувал свои самые удобные ботинки, Кривочервячок договаривался со своими строптивыми ножками о том, как часто они будут отдыхать. Рыбидасик сентиментально прощался с роднёй Патамушты, переобнимав маму, папу, бабушек, дядьёв и тёток. Вся родня стояла мокрым-мокра, а на лицах у них была написана самая грустная грусть. Бабушка, та самая, которая хотела назвать Патамушту Ферапонтом, залилась вдруг слезами. Рыбидасик тоже зарыдал, вокруг уже образовалась большая полноводная лужа. И было бы дело плохо, дошло бы, возможно, до потопа. Но тут появилась Зоя, а с ней Лев и безымянный щенок.
– Мы ищем моему щенку имя, но никак не можем найти. Мой дедушка, Знаменитый путешественник, посоветовал отправиться с вами к Лысому волшебнику – он знает, где берут имена для щенков. Возьмите, пожалуйста, нас с собой. Мы не будем сильно баловаться, – пообещала девочка.
В подтверждение Зоиных слов щенок сказал: «Тяв!», а Лев снова сказал: «Иа!», Патамушта задумался, подёргал себя за ухо, которое от его усилий сильно растянулось, стало тоненьким, прозрачным и нежно колыхалось под ветерком. Когда ухо вернулось в нормальное состояние, Патамушта согласился:
– Я не против, потому что так веселее.
Кривочервячок свернулся колёсиком и катался туда-сюда, выражая свой восторг новым знакомцам. Он любил большие компании, считая, что чем больше компания, тем больше приключений их ожидает: если на каждого хотя бы по одному, это уже много. А Рыбидасик кинулся обнимать присоединившихся, а больше всех – щенка, которого нашёл очень милым. Когда щенок наконец отряхнулся от его радостной воды, наша компания двинулась в путь.
Младший брат Патамушты, имя которого состояло из тысячи букв, проводил их до железнодорожных рельсов. Рельсы приветливо блестели. Кривочервячок устроил свои многочисленные ножки поудобнее, ножки обрадовались, обхватили блестящую поверхность рельсы и побежали. Кривочервячок был похож на круглый вагончик, бегущий навстречу солнцу.
– Куда ты?! Стой! Потому что нам не туда! – кричал ему Патамушта, прыгал на красной ноге и размахивал зелёной. Они свернули от железной на пешеходную широкую дорогу, очень заманчивую.
Патамушта никогда ещё не путешествовал по суше. Ему было очень интересно. Морские птицы, которых он знал, перекрикивались и никогда не пели, а вот птицы суши выводили на разные голоса замысловатые трели. Слова птичьих песен Патамушта разобрать не мог, потому что пели птицы на своём, сухопутном языке, но мелодии их сплетались в одну космическую песню, под которую вдохновенно качались травы и деревья.
– А я-то думал, что путешествовать в поисках удивительного можно только в далёкие края, по морским просторам, на прекрасных парусниках, – сказал Патамушта друзьям, которые тоже, так уж получилось, никогда не путешествовали по суше.
Рыбидасик хлопал глазками и превращался то в глазастый цветочек, то в говорливую сороку – в то, что видел. То прыгал зайцем, а то изображал дерево, у которого на каждом листике моргал симпатичный глазик. Кривочервячок вполне разделял восторги друзей и договорился со своими ножками, что они будут идти ровно и не станут бежать – чтобы Кривочервячок смог рассмотреть всё вокруг внимательно. Даже щенок отвлёкся от мыслей о еде (ему, как буйно растущему юному организму, всё время хотелось есть), кувыркался, рыл землю и что-то вынюхивал.
Так они дошли до небольшой речки с пологим берегом.
– Падай в меня, я тебя ловлю! – пропела речка щенку, который запрыгнул в воду, но, замочив лапы, выпрыгнул обратно. Щенок ещё не был знаком ни с одной речкой.
– Дай синего молочка! – крикнул ей щенок, успевший изрядно проголодаться.
Речка захохотала, махнула ему волной и побежала дальше.
– Молока в реке нет. Но там водятся нотариусы, – сказал Рыбидасик.
Зоя слышала про загадочных нотариусов. Мама и папа как-то ходили к одному, по какому-то серьёзному делу. Зою не взяли, так и сказали: идём по серьёзному делу, детям там не место… Но вот ныряли ли они в речку?
– Они съедобные? – спросил щенок.
– Не думаю, – ответил Рыбидасик. – Нотариусы имеют обычно грустные свисающие усы. Поэтому-то их и называют нотариУСЫ. Они липкие и пятнистые. И достают из-под воды драгоценные камни. Я думаю, нам нужно попросить парочку – например, синий и жёлтый. Мало ли что в дальнем путешествии может пригодиться.
Всем известно, что нотариусы ловятся на шум («Ага, недаром детей к ним не пускают», – подумала Зоя). Рыбидасик шумел и прыгал на берегу, взбаламучивал воду, пока из-под ивовой коряги, которая всё ещё силилась казаться деревом и выпускала к лету нежные побеги, не показалась блестящая голова.
– С какой целью вы создаёте столько шума, мешаете нашей работе? – сказала голова.
– Мы хотели попросить у нотариуса парочку драгоценных камней, которые могут пригодиться в путешествии: мы идём к Лысому мудрецу, чтобы узнать, как путешествовать внутрь себя, для того, чтобы найти и вернуть морскому народу Хохочущую рыбу, а то без неё всем грустно.
– Ах, так вот почему мы не можем найти в реке ни одной ноты! Хохочущая рыба в беде! А мы то думали, что это вы явились, все ноты распугали! – воскликнула голова. Это как раз была голова главного нотариуса.
Оказалось, что речные нотариусы нисколько не интересуются драгоценными камнями, это всё досужая болтовня. Гораздо больше их интересуют ноты («А, ну тогда понятно, почему они называются НОТАриусами!» – подумала Зоя). Они разыскивают на дне глубоководные ноты и складывают из них глубоководные песни. Песни бывают утренние, дневные, ночные, холодные и чуть потеплее. И все они – обязательно мокрые. Самая знаменитая мокрая глубоководная песня звучит по вечерам, её исполняют хоры лягушек. 
– Так что я как главный нотариус хоть и не могу подарить вам драгоценные камни, но зато подарю волшебную подводную песню. Ноты для неё мы собирали в реках и даже в морях. Если спеть её тихо и нежно, то с её помощью можно усыпить кого хочешь. Если спеть громко и весело, можно разбудить кого угодно. А если петь её спокойно и уверенно, то всё в мире придёт в равновесие.
Голова скрылась под водой. Через несколько минут на речной глади показались уже две блестящие усатые головы, они держали в зубах длинную, извивающуюся песенку. Песенка переливалась всеми цветами радуги и создавала вокруг себя тихое, неразборчивое звучание. Рыбидасик принял форму мешочка, нотариусы выпрыгнули из воды с песенкой в зубах и закинули песенку в мешочек, как баскетболисты закидывают мяч в корзину. Мешочек завязался – и снова стал Рыбидасиком. Нотариусы, махнув на прощание хвостами, исчезли в реке.

* * *

«Если мы пойдём вверх по реке, то выйдем к другой реке побольше, а если пойдём по этой, другой, реке, то выйдем к морю. Значит, надо идти наоборот», – рассуждал Патамушта, когда они заблудились, и река превратилась в две реки, большую и маленькую. Никто из путешественников не был близко знаком с речной географией, только по глобусу, на котором длинные извилистые линии, как известно, обозначают реки.
Патамушта знал, что маленькие речки бегут в речки побольше, речки побольше втекают в большие реки, а большие реки впадают в моря и озёра. Но и он никогда ещё не путешествовал по суше вдоль рек.
Кривочервячок нашёлся в просолённой морской бочке, а Рыбидасик вообще состоял из странной субстанции, похожей на воду, и до недавней поры не покидал берега моря. Короче, никто из них не знал, как путешествовать по суше. И тогда все посмотрели на Льва. Ведь ослик Знаменитого путешественника должен знать дорогу!
Лев перебирал копытами и задумчиво жевал траву, воспользовавшись остановкой. Наконец он сказал:
– Некоторые реки теряются в пустыне. Однажды в пустыне Калахари мы встретили реку Окаванго, которая потерялась и со страху так долго плакала, что превратилась в болото. Но это редкий случай. Поэтому видя, что вы, друзья мои, в замешательстве, предлагаю просто… подумать.
Ослик замолчал, погрузившись в своё любимое состояние задумчивости. Патамушта счёл предложение Льва справедливым. Ведь и вправду, лучше лишний раз подумать, чем не подумать. И начал думать.
Утро заканчивалось. Солнце сияло в зените.
– Какое вкусное! – прогавкал щенок, глядя на солнце и, наверное, принимая его за аппетитный желток. Его юный организм ощущал приближение обеда. Он совершенно не мог думать на голодный желудок. Да и вообще в такой прекрасный день думать тяжело. Хочется просто есть, дурачиться и валяться на траве.
Через пять минут Зоя, внимательно оглядев окрестности и оценив обстановку, уверенно указала направление. Оно увиделось ей самым таинственным – а куда ещё идти, если идёшь в поисках приключений?
– Пойдём туда, там интересней.
И компания, согласившись с таким неоспоримым доказательством, углубилась в ивовые заросли, за которыми едва-едва виднелись холмы, зелёные и загадочные. Лев на ходу жевал нежные ивовые ветки.
Друзья миновали заросли, потом один холм, затем другой. И вскоре зашли в приятный смешанный лесок, по которому бежала затейливая тропка, с двух сторон заросшая подорожником, а посередине – мягчайшей травой.
– Мы заблудились… – предположил Лев.
Но тут на тропинке показалась фигурка. Это был Сахарный мальчик из Сахарного города, который шёл по делу к здешним пчёлам: его медовая лошадка расковалась, потеряла сразу две подковы, и требовался мёд, чтобы испечь лошадке новые. Мальчик пробовал подковать её половинками сушек, приклеивая половинки к пряничным копытам сгущённым молоком. Но из этого ничего не вышло. И тогда Сахарная мама отправила сынишку к пчёлам.
Сахарный мальчик был сахарно-белым и блестел под солнцем, как блестят в полях снежные сугробы. Щенку мальчик очень понравился, в первую очередь потому, что на вкус он был сладкий-пресладкий.
– Не подскажите ли, как найти Лысого волшебника, потому что он нам очень срочно нужен? – спросил Патамушта. И рассказал Сахарному мальчику, для чего им нужен Лысый волшебник:
– Рыбидасик узнает у него, как путешествовать внутрь себя, в каком конкретно направлении идти. А потом он спасёт Хохочущую рыбу, которую похитили из моря и увезли в загадочную страну Синих морковок и Жёлтых медвежуток. А мы ему поможем, потому что мы его друзья.
– А мы и не знали, что талисман моря попал в беду! Если Хохочщую рыбу не вернуть в море, то погибнут и реки, и ручьи, а потом и поля, леса, луга. А потом придёт и черёд Сахарного города! – сказал Сахарный мальчик. – Я знаю, где найти волшебника и провожу вас. Это как раз по пути – он живёт на окраине города. Но в последнее время наш мудрец сильно изменился. Он всё время забывает где-то свою голову и колдует совершенно безответственно. Сами увидите.

Глава 6 
Волшебник без головы без вы

Искатели приключений миновали пчелиную поляну, прошли сквозь заросли тощих осинок и вышли в долину под холмом.
– Лысый волшебник живёт у Сахарного парка, – сказал мальчик, попрощался и отправился к Сахарной маме, которая уже разогрела духовку и приготовилась выпекать медовой лошадке новые подковы.
Сахарный парк был весь посыпан сахарной пудрой. Ничего удивительно в этом, конечно же, не было: если здесь идёт снег, то он непременно сахарный, если идёт дождь, то и он – сладкий, а про град и говорит нечего. А по вечерам и утром на долину ложится сладкий туман, и все растения покрываются сладкой росой, вечерней или утренней.
Зоя лизнула кленовый лист – и даже поморщилась: необыкновенно приторно, даже чуть-чуть противно.
Дом Лысого волшебника тоже казался ужасно сладким даже на вид. На крыше и на крыльце – белый налёт, трава вокруг дома осыпана белым. Но девочка заметила, что белая пыль здесь – вовсе не пыль, а маленькие кристаллики. Она лизнула перила, которые охватывали высокое крыльцо. На перилах была соль, а вовсе не сахарная пудра. Зоя, конечно, не знала, что Лысый волшебник не любил сладкого, а предпочитал мочёные яблоки и солёные огурчики. И он умел превращать сахар в соль.
Рыбидасик, который очень долго ждал встречи с Лысым волшебником, бросился к двери. Ещё немного и Сельдяной король примет его в рыбки, и они будут пить чай под смех талисмана моря!
Стучать в дверь у Рыбидасика получалось плохо, потому что он расплывался, ударял слишком мягко. Тогда подбежала Зоя, которая тоже мечтала скорее познакомиться с Лысым волшебником и найти имя щенку. Щенок заливисто, громко лаял, выражая своё нетерпение. За это время он поумнел и больше не присваивал чужие имена, ждал своё, единственное. Хотя от имени «Яблочко» он и сейчас бы не отказался и даже иногда с завистью посматривал на хозяйкин клетчатый карман, где по-прежнему дремало сорванное Зоей яблоко.
Наконец, дверь отворилась. На пороге кто-то стоял. Нельзя было с точностью сказать, кто. Фиолетовый плащ со звёздами ниспадал вниз, скрывая таинственную фигуру. По плащу, конечно, можно было догадаться, что перед вами волшебник. Но всё же закрадывалось сомнение, тот ли это волшебник, который нужен, или какой-нибудь посторонний: на плечах фигуры не было головы.
– Я оставил свою голову в тумбочке у мамы, чтобы не потерять, – глухо объяснила фигура. Все знают, что волшебникам не нужен рот, чтобы говорить, не нужен язык и голосовые связки. Они могут говорить хоть пальцами, хоть коленкой.
– А может, вы не тот волшебник, который нам нужен? – усомнилась Зоя.
– Да. Ведь нам нужен совершенно определённый, и на другого мы не согласны! – поддержал её Рыбидасик.
– Как вы докажете, что вы – тот самый Лысый волшебник, если у вас нет головы? – спросил Патамушта.
– Ну для этого мне надо съездить к маме за тридевять земель, чтобы забрать голову, а это очень долго, сами понимаете. Ну, если вы не торопитесь и готовы подождать полгодика…
– Мы торопимся! Мы очень торопимся! – прогавкал щенок, которому не терпелось получить имя.
 – Есть много мокрого и много сухого в этом мире. Есть время мочить и время сушить… – назидательно изрекло тело в плаще с золотыми звёздами.
– Мы, правда, торопимся. Нам требуется помощь волшебника, чтобы наш друг Рыбидасик мог поскорее совершить подвиг, – состроил жалобную физиономию Кривочервячок.
 – Какой же подвиг хочет совершить наш водянистый друг? – вкрадчиво произнёс волшебник. – Расскажите мне, и я обязательно вам помогу.
Кривочервячок выступил вперёд, чтобы как можно торжественней представить подвиг, который собирался совершить Рыбидасик. Но его опередил Лев. Лев немного отстал от друзей, потому что он любил соль, и остановился, чтобы насладиться ею в этом оазисе среди сахарного кошмара. А когда он подошёл к крыльцу, то его вдруг какой-то неодолимой силой потянуло к фигуре в золотозвёздном плаще. Было в этом волшебнике что-то очень и очень притягательное для Льва.
Волшебник не ожидал, что зубастая и ушастая голова вцепится в его плащ. Он попятился и хотел скрыться в доме, но не тут-то было! Лев тянул плащ к себе что было сил. Наконец плащ разорвался на две половины, и все увидели, кто на самом деле скрывался под ним: это была огромная-преогромная морковка! А для осликов нет на свете ничего слаще морковки, это всем известно.
Однако же любители морковного сока и морковного салата, а также все ослы мира были бы поражены: морковка имела ярко-синий цвет. Не оранжевый, не жёлтый, даже не фиолетовый, какой не так уж редко встречается среди морковок, а именно васильково-синий.
Лев, который в моркови разбирался лучше всех, от неожиданности воскликнул «и-и-и-а-а-а-а!». И его восклицание было таким долгим, что друзья успели оправиться от удивления, а Зоя даже успела потрогать говорящую морковку. Морковный сок она не любила, но если бы он оказался вдруг такой неожиданно синий, то выпила бы безо всяких уговоров, залпом.
Синяя морковка наконец стряхнула оцепенение, вызванное внезапным нападением осла, и юркнула в дом, впрочем, не успев закрыть за собой двери. И спряталась за диваном. Видно было, что Лев сильно испугал её.
– Не подпускайте ко мне это чудовище, а то я упаду в обморок! Я всё расскажу, во всём признаюсь! – верещала морковка.
Льва в дом не пустили. Он огорчился, но ничего не сказал, встал на лужайке возле дома и принялся щипать траву, густо покрытую солью. Компанию ему составил щенок, которого в дом тоже не пустили, потому что он громко гавкал по любому поводу. Остальные путешественники расположись в гостиной домика, чтобы выслушать чистосердечное признание синей морковки.
Надо сказать, что гостиная дома волшебника ничем не отличалась от тысяч других гостиных – в тишине скучают диван, парочка кресел, столик с пустой морской раковиной, рядом – поникший цветок в горшке, на стенах маленькие и большие картины, рисунки под стеклом. Рыбидасик смотрел на раковину, Патамушта изучал рисунки: вот младенец на руках у матери, вот корова в кустах. Зоя забралась в кресло с ногами. Кривочервячок охранял морковку, которая, наконец, вылезла из-за дивана и расположилась в углу, подальше от окна, в котором виднелся ослиный силуэт. Время от времени ослик мирно поглядывал на дом волшебника – его мучило любопытство. Он очень хотел узнать, почему Лысый волшебник вдруг стал морковкой.
– Вы не отдадите меня этому монстру? – жалобно спрашивала морковка, показывая на окно, за которым бродил Лев. Ведь в Стране Синих морковок о таких чудовищах, как ослики, ходят легенды, о них рассказывают страшные истории и сочиняют книжки, которые любит читать каждая морковка независимо от возраста – это жуткие страшилки о том, как ослики выслеживают и пожирают крохотных морковочек. Даже страшилки о кроликах не пользуются таким спросом. В стране Синих морковок, кстати, есть такая болезнь, которая называется «ослиный испуг» и считается неизлечимой: испугавшись чудовища, морковки теряют свою естественную синюю окраску и становятся жёлтыми, а то и оранжевыми. Лекарства от этой болезни синие морковки пока не придумали.

Глава 7
Козни Нибенимекса 

Надо сказать, что искатели приключений были разочарованы обстановкой в доме волшебника, не найдя здесь ничего необыкновенного. Патамушта на минутку подумал, что они ошиблись адресом.
– Не похоже на дом волшебника, потому что всё слишком обыкновенно.
– Наверное, здесь живёт какой-нибудь самый обыкновенный волшебник, – разочарованно вздохнул Кривочервячок. Его ножки повернули было к выходу, поскольку тоже были глубоко разочарованы обыкновенностью.
– Вы её пленили! – вдруг пропищало что-то в комнате. И откуда ни возьмись раздались шорохи, сначала острожные, а потом всё громче и громче. Раздались вдруг какие-то голоса:
– О, великие герои! Вы разделались со зловредной морковкой!
Все вещи в гостиной зазвучали, зашевелились. Поскрипывал столик, из морской раковины выглянул моллюск и вытянул рожки в сторону Зои. Забасил старыми пружинами диван. Изображения на картинах зашевелились, заговорили все в один голос, создав неимоверный шум, и Патамуште пришлось прикрикнуть на них:
– Эй, не все сразу! Говорите по очереди.
Прежде обыкновенную гостиную путешественники вдруг увидели совсем другой. Она стала огромной, как главный зал в королевском дворце. Стены зала расписаны чудесными движущимися картинами, каждая из которых рассказывает какую-нибудь сказочную историю. С потолка свисает огромная люстра, похожая на изысканный цветок с двумя чашечками, одна из которых излучает свет, а другая распространяет темноту. Мебель приобрела иные очертания, покрылась позолотой. Кресло, в котором сидела Зоя, как будто выросло. Окно стало огромным и круглым. За окном, как ни в чём не бывало, бегал щенок без имени, и кушал подсолённую траву ослик по имени Лев.
– Вот теперь это похоже на дворец всесильного мага, – обрадовался Патамушта и захлопал ушами.
– И всё-таки я совсем не так представлял себе жилище волшебника и мудреца, – не согласился с ним Рыбидасик.
И только он это сказал, как дворцовый зал начал изменяться. Он превратился в пещеру, на неровных тёмных стенах которой горели факелы. Посередине пещеры огромный масляный светильник освещал стопки древних книг, выпуская иногда длинный язык пламени, – и посетители пещеры могли видеть связки засушенных трав под потолком, а также летучих мышей, которые тоже прикидывались пучками трав, вися вниз головой. 
– Ой! Что это?! – испугалась девочка, показывая на череп в углу. Маленький человеческий череп служил навершием для посоха.
– Это посох волшебника, – пробормотал Рыбидасик, ему тоже стало страшновато. Череп клацал зубами и определённо хотел кого-нибудь укусить. Или это отблески факелов создавали такие причудливые иллюзии? Лишь один-единственный луч солнца проникал в пещеру сквозь крошечное, выбитое в камне оконце. Через это оконце было видно, как прыгает на улице щенок, гоняя птиц, как посматривает в сторону дома Лев, ожидая новостей.
– У доброго волшебника должен быть совсем не такой дом, – возмутилась Зоя. И тут же пропали череп, факелы и летучие мыши. Комната стала разноцветной и приобрела размеры небольшого спортзала, наполнилась воздушными шарами, ходячими и говорящими игрушками, преимущественно куклами. С потолка свисали гирлянды конфет.
Девочка потянулась за конфеткой.
– Ага, я понял! – крикнул Патамушта. – Гостиную волшебника каждый видит, как ему захочется, потому что дом – волшебный!
Сделав это интересное открытие, Патамушта сосредоточился. Он напряг память – и гостиная приобрела свой первоначальный обыкновенный вид. Зоя чуть не заплакала – она не успела сорвать призовую конфетку. Но Патамушта попросил товарищей не баловаться и приберечь фантазии для другого, более подходящего, случая.
– Нам нужно узнать, куда этот синий овощ девал Лысого волшебника, – напомнил Патамушта.
И все повернулись, чтобы спросить об этом коварную морковь, которая притаилась в своём углу. Угол оказался пуст.
– Ой-ой-ой! – вскричал Кривочервячок, оглядывая гостиную.
Вещи в гостиной загалдели, зашумели.
– Она сбежала! Сбежала! – пищал моллюск, возмущённо выставив рожки.
А морковь и вправду сбежала, воспользовавшись всеобщей суматохой и переменами обстановки. Пока друзья переделывали, каждый на свой вкус, дом волшебника, она выбралась на крыльцо и приготовилась укатиться куда подальше. Но не тут-то было. В гостиную влетел морковкин вопль с просьбой о спасении:
– Спасите-помогите! Уберите вашего монстра!
Дело в том, что Лев, одолеваемый любопытством от кончика носа до кончика хвоста, подошёл к дому и встал у крыльца, чтобы, едва кто-то появится на пороге, поскорее выслушать новости о Лысом волшебнике. Лев любил быть в курсе событий, он привык сопровождать Знаменитого путешественника и знать всё, что тот узнавал. И вообще он привык быть самым сведущим ослом на свете. Короче говоря, Лев покинул солёную полянку, подкрался к дому и встал возле крыльца. И вдруг дверь ка-а-ак откроется! А на крыльцо ка-а-ак выскочит синяя морковка! От неожиданности осёл издал громкий крик «И-а!» и чуть не упал с копыт. Но тут со страху закричала морковка, и на её крик прибежали Патамушта, Кривочервячок и Рыбидасик.
– А как ты думаешь, морковки бегают быстрее осликов? – спросила Зоя у Патамушты, когда они снова расселись на диване и креслах. А морковку усадили на табуреточку в центре комнаты. Ослику разрешено было войти в дом, и он принюхивался к аппетитному запаху и время от времени бурчал что-то неразборчивое на ослином языке.
– Нет, ослики быстрее. Потому что у них четыре ноги и хвостик, а у морковки – только хвостик, – ответил девочке Патамушта.
– Ты заблуждаешься. Мы, морковки, можем копать ходы под землёй и летать по небу! Особенно если речь идёт о морковке-волшебнике. Позвольте наконец представиться: магистр невежества Нибенимекс к вашим услугам, – высокомерно произнесла вторично взятая в плен морковка.
– Как это – невежества? Вы что, ничего не знаете? Вы не умеете колдовать? – спросил Кривочервячок. Нибенимекс тряхнул ботвой.
– Конечно же, я умею колдовать, – обиделся магистр. И гордо добавил: – Но только с непредсказуемым результатом.
– То есть вы не знаете, что выйдет из вашего колдовства? – прищурился Патамушта своим круглым глазом. Два другие, овальные, испытующе смотрели на говорящий корнеплод.
– Ну, в общем, да! – становясь от гордости всё синее и синее, произнёс магистр.
– А что же тогда вы сделали с Лысым волшебником?! – вскричал Рыбидасик.
– Я заточил его в ёлку.
– То есть вы хотели заточить его в ёлку, но не знаете, что получилось? – уточнил Патамушта.
– Конечно же, не знаю! Я же специалист в своём деле! – возмутился магистр.
– И как же нам найти его? Ну-ка, расколдуйте его быстро! – скомандовала Зоя.
– Уважаемая человеческая девочка, смысл нашего колдовства в том, что его последствия невозможно исправить. Я не знаю, что получилось, а значит, не могу и расколдовать. Даже если ваш ослик начнёт откусывать от меня по кусочку, я ничегошеньки не смогу сделать. Такие дела… – объяснил Нибенимекс и с грустью представил, как исчезает в смрадной пасти чудовища сначала нежный зелёный хвостик, а потом и весь он целиком.
– Волшебника надо спасти во что бы то ни стало! – сказал Патамушта.
Кривочервячок запрыгал от восторга, уж очень ему нравилось совершать подвиги, кого-нибудь спасать. Щенок пронзительно залаял. А Лев, подтверждая правоту героических слов Патамушты, испустил протяжный боевой ослиный клич.

Глава 8
Господин МухоморМухомор

Как взяться за спасение Лысого волшебника? Где же искать его? Решили для начала поискать среди ёлок – вдруг Нибенимекс всё-таки заточил его в какую-нибудь. Магистра прихватили с собой. А охранять его поручили Льву, взяв с ослика слово, что он не откусит от магистра даже самого маленького кусочка.
Высокие деревья молча раскачивались, обтрясая сахарную пудру, будто бы это был снежок.
– Ей, ёлки! В которую из вас магистр невежества заточил Лысого волшебника? – закричал Кривочервячок, задрав голову к небу.
Ёлки не отзывались, только важно покачивали верхушками.
– Дорогие ёлочки, пожалуйста, скажите… – просила Зоя жалобным-прежалобным голоском.
Но ёлки хранили молчание, только ветвями шевелили.
Рыбидасик предложил постучать в каждую ёлочку и вежливо спросить, нет ли внутри гостя, волшебника. Так и поступили. Ходили-ходили, разговаривали с ёлочками, пока окончательно не выбились из сил. Ситуация казалась безвыходной.
– Ситуация безвыходная, потому что ёлки не хотят с нами разговаривать, – подытожил Патамушта. Ни у кого больше не было никаких идей. Магистр отмалчивался.
Лев, который заинтересованно смотрел куда-то вверх, вдруг сказал:
– Однажды мы со Знаменитым путешественником оказались в безвыходной ситуации. В пустыне Сахара у нас отказал компас. Кругом были только песок и палящее солнце. У нас кончилась вода. Верблюды, которые везли бурдюки с запасами, убежали. Мы были уже на волосок от смерти. Знаменитый путешественник пытался выяснить дорогу по солнцу, но мы только ещё больше запутались, потому что солнце в этот день было не в настроении. Мы пытались поговорить с песком – уж он-то точно знает в пустыне каждый закоулочек. Но песок не хотел отвечать нам, шипел и убегал. Толстохвостые скорпионы окружали нас…
И тут я посмотрел на небо. Там парил беркут. И он сказал: пойдёте прямо, потом повернёте налево, потом направо, и там, прямо за барханом, будет выход. Так мы спаслись.
Рыбидасик, который растопил уже всю сахарную пудру в радиусе ста метров, уныло промямлил, шевеля водянистыми щупальцами:
– И как это нам поможет?
Зато Зоя, которая смотрела туда же, куда и Лев, закричала:
– Ура! Там птички! – и побежала.
Она вежливо поздоровалась с маленькими птичками, которые сидели на еловых ветках. Птички были серо-коричневые, неприметные. Они грустно смотрели на Зою, которая радостно махала им с земли, и ничего не отвечали, даже ни разочка не чирикнули.
– Какое здесь всё молчаливое! Неужели в Сахарном городе ни деревья, ни птицы не умеют говорить? – прокричала им Зоя.
Птички мотали головами – не умеем, мол, говорить, так уж получилось.
– А что же, и петь вы тоже не умеете?
Птички снова дружно помотали головами: не умеем.
Вдруг из кармана парадного платья раздалось:
– У них просто нет своей песни.
Кто это говорит? Девочка залезла в карман и достала яблоко, о котором совсем позабыла – яблоко из дедушкиного сада, разговорчивое и румяное.
– У каждого существа и предмета на свете есть своя песня. Ты слышала, как скрипит дедушкино крыльцо? Это песня крыльца. А слышала, как стучит дождь по крыше? Это крыша и дождь поют песню на два голоса… А здесь слишком уж молчаливое местечко. У тебя есть песня, которую ты могла бы подарить этим птичкам? – спросило яблочко Зою.
– У нас ведь есть одна большая ничейная песня, – ответила девочка и вопросительно посмотрела на Патамушту.
– Вот и отличненько! И, кстати, не ешь меня, я тебе ещё пригожусь, дам какой-нибудь дельный совет, – заявило яблоко.
Зоя поблагодарила фрукт и сунула его обратно в карман.
Патамушта, Рыбидасик и Кривочервячок были не против отдать водяную песню, которую им подарили нотариусы, безголосым птичкам и безмолвным ёлкам. Рыбидасик превратился в мешочек. Мешочек развязал свои завязочки и выпустил песню. Птички слетели с ёлок и подхватили песню, понесли над деревьями. Длинная сверкающая лента песни разлетелась маленькими каплями по всему парку – и он зазвучал. Правда, это было необычное для здешних мест звучание – звучание водяной песни, ведь нотариусы собирали драгоценные ноты для неё на дне реки, а какие-то и вовсе занесло из моря. Поэтому парк забулькал и засвистел в камышовые дудки, ветви елей болтали, как болтает прибой, травы зашуршали, как шуршит речной песок. Птичкам достались разные звуки – одни пели песню сомов, другие – песню карасиков, третьи – занесённые в речку из открытого моря величественные песни китов.
– Как красиво! – сказал Рыбидасик, которому эта общая песня напомнила о доме. Вздохнул и Патамушта, вспоминая морские приключения.
Ёлки оказались очень болтливы. Они так соскучились стоять молча, глядя друг на друга, им так хотелось друг с другом поговорить! Поэтому они сразу принялись, не замечая наших путешественников, болтать между собой на морском языке, обсуждать всякие пустяки.
Но вот к Зое подлетела птичка. Ей досталась извилистая песня осьминогов, которую осьминоги, собираясь компаниями, поют на морском дне в час прилива, пританцовывая на всех своих восьми ногах. 
– Я знаю, что ищите вы великого волшебника нашей страны, у которого голова потеряла все волосы из-за большого ума. О, великий волшебник, он умеет превращать сахар в соль и разговаривать сам с собой! О, великий волшебник, он заточён в прекрасном мухоморе, который грустно лежит у белки в дупле и ждёт своей участи быть съеденным!..
Птичка пела бы и дальше извилистую песню, так она ей понравилась. Но взяла себя в руки – то есть в крылышки – и велела искателям приключений следовать за ней. 
Птичка привела их к самой высокой ёлке. На ветке сидела белка. Белка была счастлива – ей досталась самая прекрасная песня, какую она только слышала. Это была колыбельная песня почти без слов, которую пела выдрятам большая речная выдра. Теперь бельчата выглядывали из дупла и, открыв рты, внимали этой песне.
– Уважаемая белка, в вашем дупле случайно оказался Лысый волшебник, величайший маг окрестностей. Магистр невежества из Страны синих морковок хотел заточить его в ель, а сделал пленником мухомора, который вы храните среди запасов в своём дупле.
– О-о-о-о! И-э-э-а-о-у! И-э-а-у-а!
Это, видимо, означало что-то вроде: «С радостью отдам вам его». Потому что белка нырнула в дупло, а затем сбежала вниз по ветвям, распевая свою новую песню. В лапках у неё краснел большой гриб.
– Ой-ой-ой! Что за безобразие! Разве можно так обращаться с магом всех времён и народов! У меня голова закружилась! – пронзительно пищал мухомор, пока белка скакала по ветвям.
– О-о-о-о! И-э-э-а-о-у! И-э-а-у-а! Заберите его. Этот гриб всё время жалуется. Он очень капризен. Я думаю, что он несъедобен, – видимо, что-то такое пропела белка, вручая гриб девочке. И, помахав на прощание хвостом, она отправилась по своим делам.
Друзья-путешественники несказанно обрадовались, что им удалось найти Лысого волшебника!
– Здравствуйте, дорогой Лысый волшебник. Мы нашли вас. Теперь расколдовывайтесь из мухомора обратно в мага и помогите нам.
– Охохонюшки! – тоненько стонал мухомор: – Не могу я расколдоваться. У меня нет Записной Книжки Самых Важных Заклинаний. Её украл магистр Нибенимекс, злодей, попадись он мне!..
– Мы пленили злодея-магистра и сейчас заберём у него вашу Записную Книжку Самых Важных заклинаний, – гордо сказал Кривочервячок, и его ножки заплясали на месте. Но вдруг Патамушта, который обернулся уже ко Льву, стерегущему морковь, вскричал:
– Но где же пленная морковка?!
Лев стоял с закрытыми глазами и слушал звучание реки, которое наполнило парк. Он слушал эту музыку и вспоминал Знаменитого путешественника, по которому уже начал скучать. Сколько пустынь они обошли, сколько излазили гор, вдоль скольких рек прошли!..
Ностальгические раздумья Льва прервал вопль Патамушты. Лев поспешил предъявить пленника, но предъявлять оказалось некого: морковь сбежала, прорыв подземный ход, пока ослик предавался воспоминаниям. Все кинулись рыть землю, надеясь, что магистр недалеко ушёл, но тщетно.
– Нибенимекс удрал? Ну, тогда вы его больше не увидите. Он уже, наверное, в Стране Синих морковок и Жёлтых медвежуток. Догнать синюю морковку, если уж она закопалась в землю не-воз-мож-но! Охохонюшки, что же мне, горемычному, делать? Кто же меня теперь расколдует? Я погиб! Я в отчаянии! Я навсегда останусь грибом! – восклицал мухомор. Голос у него был ужасно писклявый.
– Папа меня учил, что ныть и отчаиваться нехорошо, – сказала Зоя.
И рассказала историю о нытике, которого нечаянно отправили в космос.

Поучительная история о нытике

Дело было в ветеринарной лечебнице, куда Берта, мама щенка, пришла однажды получить прививку от бешенства. Зоя пришла вместе с ней и со своим папой. Пока Берта, Зоя и папа ожидали в очереди, в клинику пришёл ещё один пациент – крупная красивая овчарка по имени Гектор. Гектор выглядел очень мужественно, как и положено псу, охраняющему в городе порядок. Вместе с ним пришёл милиционер Евгений, которого Гектор признавал за хозяина и которому позволял не только кормить, выгуливать и дрессировать себя, но даже трепать за холку и обнимать.
Едва Гектор переступил порог ветеринарной клиники, как прижал уши и начал жалобно пищать.
– Это он трусит, – смущённо объяснил Евгений собравшимся в очереди людям и зверям. Все удивились. Особенно удивилась Зоя: такой большой и отважный пёс, а пищит.
 А Гектор всё пищал и пищал. Евгений успокаивал его. Как только в вестибюле клиники появлялся доктор и приглашал в приёмный кабинет следующего пациента, Гектор начинал пищать громче, переходя на писклявый вой, словно подозревая, что скоро подойдёт и его очередь пойти с доктором. «Это совсем не страшно, дорогой Гектор. Тебе сделают прививку, всего-то», – уговаривал его Евгений. Но это мало помогало, Гектор всё ныл и жаловался на свою собачью судьбу. Он переполошил всех животных, сидевших в ожидании врачебной помощи. Маленькие собаки, которых хозяева держали на руках, завыли. Стала скулить старая доберманша, которая пришла, чтобы избавиться от больного зуба. Юркий хорёк, которого держал на руках бородатый молодой человек, вырвался, и его едва поймали, загнав в угол. И даже невозмутимая Берта начала поскуливать и рваться с поводка.
Наконец доктор, серьёзный мужчина с орлиным носом, не выдержал этой тревожной музыки и велел Гектору с Евгением перейти в отдельный кабинет дальше по коридору и там спокойно дождаться своей очереди.
Потом Берту, Зою и папу пригласили в приёмный покой, где Берте поставили прививку, и они, радостные, пошли погулять. И они погуляли, потом вернулись домой. А потом, через ночь, как и положено, наступил следующий день. И Зоя спросила папу: «Интересно, как там этот нытик Гектор?»
Папа вздохнул и рассказал, что Гектора из-за его нытья нечаянно запустили в космос. Папа рассказал примерно следующее.
Когда Гектора и Евгения поместили в отдельную комнату, животные в приёмном покое притихли, работа клиники пошла своим чередом. Одновременно в другом конце коридора, как раз рядом с комнатой, куда поместили нытика, авторитетная медицинская комиссия из пяти докторов и двух космонавтов проверяла собак на космическую пригодность. Тем, кого выберет комиссия, предстоял полёт к неизведанным мирам. Конечно, это была опасная миссия, которая требовала физической подготовки и специальных космических знаний и навыков. В конкурсе принимали участие лучшие собаки: самые настойчивые, сообразительные, сильные и ловкие.
И вот Евгений, которому уже до смерти надоело сидеть и ждать, пошёл в главный вестибюль узнать, скоро ли дойдёт очередь до них. И как только Евгений вышел, Гектор, почувствовав себя окончательно брошенным, принялся пищать и скулить, и царапать дверь.
Вдруг дверь открылась, и зашёл мужчина в форменном кителе, которого обеспокоили настойчивые звуки, отвлекавшие от работы космическую комиссию. Он увидел Гектора, вежливо поздоровался. Гектор вежливо сказал: «Гав!» Мужчина сразу оценил отличную физическую подготовку пса и предположил, что пёс шёл к ним на космическую комиссию да ошибся дверью. К примеру, вошёл не в ту комнату, а дверь за ним и захлопнулась. Гектор подкрепил предположение начальника космической комиссии (а это был именно он), начав с удвоенной силой скулить и пищать.
– Понимаю, понимаю. Вы ошиблись дверью, и вам не терпится исправить свою досадную ошибку. Что ж, дорогой коллега, предлагаю вам пройти на комиссию. Я отдам свой голос за вас, – начальник комиссии распахнул дверь. Гектор, не ожидавший освобождения, вылетел из кабинета и вбежал в другую открытую дверь.
Как раз там заседала комиссия. Она признала Гектора годным к космическим полётам. Его отвезли на космодром, посадили в ракету и отправили в долгосрочное плаванье в космических широтах.
Вернувшийся в кабинет Евгений не нашёл своего лохматого сослуживца и, конечно, долго плакал. Но начальник космической комиссии привёз ему для воспитания, дружбы и службы другого щенка и пообещал, что как только долгосрочный полёт к краю Галактики окончится, Гектор вернётся домой.

* * *

– Ну и что, вернулся? – пропищал мухомор, которого увлекла эта история.
– Нет ещё. Но очень ждём, – сказала Зоя.
– О, горе мне! Я самый несчастный волшебник на свете! – завопил мухомор, ощутив невероятную безысходность рассказа.
– Я придумал! – Патамушта многозначительно поднял вверх палец.
План Патамушты был прост: если они не могут помочь волшебнику прямо сейчас, то отправятся в Страну Синих морковок, найдут магистра и заставят его расколдовать Лысого волшебника. Но до того, как они уйдут, мухомор, то есть, простите, волшебник, должен дать им советы, за которыми они и пришли. Волшебнику ничего не оставалось, как согласиться.
Все вернулись в дом и расположились в гостиной, которая сразу стала похожа на лес, где обычно и растут мухоморы. Волшебника (в виде мухомора) поставили ножкой в стаканчик, сами уселись на пеньки, в которые превратились кресла. А Рыбидасик устроился в буреломе, который до этого был диваном. А как ещё мухомор, житель чащи, мог вообразить себе уютное жилище – даже если он по-настоящему не гриб, а волшебник?
– Итак, вы можете задать вопросы, с которыми пришли ко мне, великому волшебнику всех времён! – торжественно пропищал мухомор.
Рыбидасик рассказал о том, что заставило его покинуть родной берег моря, о своём намерении совершить путешествие внутрь себя и спасти Хохочущую рыбу, без которой море грустит. Именно для этого он, по совету Знаменитого путешественника, пришёл в дом Лысого волшебника – чтобы тот научил его, как путешествовать внутрь себя. Рассказал и о своём неутолимом желании стать рыбкой, пусть даже самой маленькой и неприметной. Но лучше бы, конечно, большой и красивой…
– И Сельдяной король пригласит меня на чай в свой подводный дворец. И я стану жить в изумрудной глубине, и все рыбки будут моими друзьями, – размечтался Рыбидасик. От этого весь он начал переливаться радужными цветами, выпускать разноцветные щупальца.
– Значит, ты хочешь совершить подвиг для того, чтобы получить за него награду? – спросил мухомор.
– Ну, неплохо было бы стать рыбкой, – скромно ответил Рыбидасик.
– А почему ты хочешь стать именно рыбкой, а не… грибом, например? Или не крабом, не морской звездой, не китом – если уж ты так любишь море?
Рыбидасик задумался.
– На самом деле он может превратиться в кого угодно. Даже в меня! – вмешался в разговор Кривочервячок. Он невероятно гордился другом. 
– Хм! – сказал мухомор и надолго задумался. В гостиной воцарилась тишина. Каждый боялся помешать мудрецу в его раздумьях.
Потом мухомор сказал:
– Ты действительно избранный. Именно тебе предстоит совершить путешествие внутрь себя, ибо ты не знаешь, кто ты такой на самом деле. Тебе хочется стать рыбкой, потому что рыбки красивые, свободно плавают в синей воде и вообще весёлый народ. Но рыбка ли ты в душе? 
– Я… я не знаю, – огорчённо пробормотал Рыбидасик, словно подтверждая слова волшебника. Такая мысль никогда не приходила ему в голову. А вдруг он в душе – слон, или – звезда? Что же тогда, ему придётся перебраться в жаркие страны или вообще улететь в космос?
– А вдруг я окажусь тем, кем не захочу быть?
– Тогда станешь рыбкой и всё тут, – вмешался Кривочервячок.
Ему не хотелось, чтобы Рыбидасик оказался, например, инопланетянином, который захочет улететь на свою планету, или же молчаливым деревом. Хотя деревья, конечно, очень сильные. Сколько сил надо дереву, чтобы поднять из земли воду высоко-высоко и распределить её в каждый листик, в каждую почку? Столько сил нет ни у одного животного. Так что в споре, кто кого заборет – кит слона или слон кита, победит дерево. И будет у Кривочервячка сильный, хоть и молчаливый, друг. Кривочервячок осторожно спросил:
– А может, ты будешь деревом?
Рыбидасик вздохнул. Быть неподвижным деревом ему ни капельки не хотелось. В этом случае всё-таки лучше быть тем, кто ты есть. Будь что будет. И он спросил:
– А как это – путешествовать внутрь себя? Где начинается моя дорога?
– Ты уже идёшь по ней, мой друг! – ответил волшебник.
– Ага, значит, уже иду… И с какого же места я начал? – задумчиво пробулькал избранный.
Он взглянул на друзей, но они только пожали плечами и скорчили унылые гримасы – они не знали ответа на этот вопрос.
– Есть ли у вас другие вопросы? – спросил мухомор, обращаясь к почтенному собранию.
– А я ищу имя для моего щенка и никак не могу найти его. Не подскажете, великий волшебник, где прячется его имя? – задала свой вопрос Зоя.
Мухомор подумал с минутку.
– Идите в страну Синих морковок и Жёлтых медвежуток. Вам всем по пути. Каждый из вас найдёт то, что ищет. Каждый получит ответ на свой самый главный вопрос.
– И-и-а? – спросил Лев.
– И ты тоже, умнейший из ослов, – подтвердил волшебник. – Да, и не забудьте отыскать магистра Нибенимекса и забрать мою Записную Книжку Самых Важных Заклинаний. Я с нетерпением буду ждать вас здесь, на столе в собственной гостиной, где я был превращён в жалкий мухомор на горе всему миру, который лишился самого лучшего, добрейшего своего волшебника! О, горе мне, несчастному, некогда всемогущему Лысому магу! О, горе, горе! – снова запричитал мухомор, раскачиваясь в стакане.
– А разве вы не дадите нам какую-нибудь волшебную вещь, которая бы облегчила нам путь? В сказках все волшебники так делают, – поинтересовался Патамушта, когда они уже собирались уходить.
– Точно! Я чуть не забыл! – запищал мухомор, вмиг прекратив свои причитания.
Он велел Патамуште заглянуть под диван – то есть в бурелом, и вытащить оттуда красный ящик. А из красного ящика велел достать предмет, похожий на подзорную трубу. Из этого предмета достать другой предмет, похожий на веник, из этого предмета достать ещё один, похожий на пирамиду, из пирамиды достать то, что похоже на заблудившуюся мышку, а из предмета, похожего на заблудившуюся мышку достать то, что напоминает очень маленькую подзорную трубу.
– Вот эта волшебная вещица! Она называется сосудиум. Забирайте, пользуйтесь! – мухомор даже увеличился в размерах от распирающей его гордости за собственную щедрость. Он был слегка тщеславным волшебником. Впрочем, эту слабость, недостойную великого мага, он за собою знал и старался её преодолеть.
Патамуште вещица показалась очень знакомой. Зое – тоже.
– Но это же игрушка! Обычный детский калейдоскоп, в котором вертятся разноцветные стёклышки. В него смотришь и видишь разные узоры. В чём же здесь волшебство? – разочарованно вскричала девочка.
– Позвольте! – возмущённо пропищал мухомор. – Не следует обижать сосудиум. Волшебные вещи вообще очень обидчивые.
– Но что же нам с ним делать? Смотреть на стёклышки? – ехидно спросил Патамушта.
– Важно не то, куда ты смотришь. Важно, что ты там видишь, – сказал вдруг Лев.
– Необыкновенно умён! – ещё раз восхитился ослом мухомор.
Девочка смутилась. Да и Патамуште не оставалось ничего другого, как покраснеть своими волнистыми ушами. Он отдал сосудиум на сохранение Зое, у которой были очень большие карманы.
Друзья попрощались с волшебником и пошли навстречу приключениям…