Язева М. А. / Произведения

Марианна Язева
Миф третий:
Что происходит с сибирской мифологией для детей

Сибирь, если оценивать её взглядом писателя, мир совершенно особый. Со своей отдельной историей, масштабной природой, своеобразным характером его жителей. И если, широко обобщив, назвать всё, что написано, пишется и будет писаться об этом мире неким «сибирским текстом», то, конечно, этот текст не может не содержать в себе всех особенностей этого мира.
Диалектика – она такая диалектика. Без единства и борьбы не обойтись никак. Вот и с восприятием Сибири ровно так же: с одной стороны, она даже сейчас для многих – край света, ледяное пространство, полное диких зверей. И люди: то ли героические, то ли одичалые, в тяжёлых меховых одеждах, с суровыми обветренными лицами. Здесь холодно, опасно; жизнь – борьба в самом буквальном смысле.
С другой стороны – это богатый край с нетронутой природой, полный несметных богатств и огромных возможностей. Важный, нужный, а как же – ведь прирастать будет... ну, вы помните.
По сути, это два глобальных сибирских мифа. Абсолютно объяснима и справедлива базовая суть каждого, и даже крутые изменения в развивающемся сибирском мире – как части общего жизненного пространства, претерпевающего многие метаморфозы – не в силах их поколебать. Освоение Сибири только добавило обоим этим мифам материала, в том числе литературного.
Оба этих мифа проявлены и в литературе детской.
Для детей познание родного края начинается, естественно, со сказок. Сказка – литературно оформленный, в очень доступной форме поданный миф, причём миф в основном этиологический. Почему так или иначе называется озеро или река, горный массив или останец, ветер или посёлок, зверь или рыба – всему найдётся объяснение, обо всем сложены сказки.
И неважно, является ли история пересказом древнего эпоса, народной легенды или, по сути, новоделом, когда автор занимается мифотворчеством, зачастую стилизуя свои сочинения под пересказ архаики. Интересно, кстати, что качественно сработанный новодел вполне может восприниматься как настоящая народная сказка – в том числе и самими литераторами, которые, в свою очередь, перерабатывают его дальше.
Местные, региональные сказки, безусловно, очень важны для того, чтобы ребёнок получил, так сказать, первичную краеведческую информацию. Как иначе сформировать в его восприятии образ окружающего сибирского мира? Пожалуй, это самый главный, самый удобный и эффективный способ. Он работает.
Дальше детская литература должна показать своему читателю процесс освоения края, огромные стройки, новые города – всю эту героическую поступь цивилизации. В тех сказках, о которых шла речь выше, человек зачастую воспринимался как часть природы, на равных общаясь со зверем и птицей, горой и рекой, луной и ветром. Ему совсем не обязательно быть «царём горы», гораздо важнее встроиться в окружающий мир. Эти сказки несут идеи того первого мифа. А вот истории освоения края – это истории победы человека над тем самым опасным и суровым миром, в который несёт он преображение и добро. Таковы традиции советской литературы. И здесь уже не просто стройки, а Великие Стройки. Потому что масштаб сибирского мира определяет и масштаб его преобразований.
Если ранние сказки мы назвали этиологическими, то здесь уже тексты можно назвать космогоническими. Это новая цивилизация и новая мифология: покорение (именно покорение!) природы, рождение новых городов, прокладывание дорог, извлечение полезных ископаемых, добыча зверя и рыбы. И люди этих историй – это именно герои, они стоят выше природы, смотрят дальше, и в содружестве с могучей техникой энергично меняют мир.
Ребёнку положено ощущать свою причастность к этим переменам. В книжках главные герои посильно участвуют в подобных событиях или, по крайней мере, восторженно наблюдают, мечтая и готовясь продолжить начатое. И опять – масштабность, глобальность, широта и размах. Потому что «гений места», он же – «питающий ландшафт» сибирского мира, чрезвычайно силён, определяя яркость и мощь как архаических, так и космогонических мифов.
А что же дальше? Ведь города воздвигнуты, реки перекрыты, магистрали и аэродромы построены, заводы запущены. Природа условно покорена человеком. Что – после? Возникает новая мифология.
Новый миф – миф экологический. С покорённой природой нужно дружить. Её даже надо защищать, потому что появляется тема губительного воздействия человека на сибирский мир. Оказывается, его вторжение во многом было разрушительным. И вот юный читатель снова учится – помните первый миф? – чувствовать себя составляющей частью природы. Но при этом ему важно не потерять ощущения человеческого могущества – миф второй! – ведь он должен активно менять мир к лучшему.
А героями историй о природе становятся уже не звери, птицы и рыбы, как в традиционном жанре записок натуралиста. Здесь важную роль играет не только рассказчик, но и фольклорные персонажи, которые – вспомним первый миф! – активно общаются с ним, а то и становятся друзьями и помощниками.
Целую команду таких персонажей поселил на своих страницах детский литературно-художественный журнал «Сибирячок», выпускающийся в Иркутске с 1991 года. В этой команде мальчик по имени Сибирячок, появившийся на свет из огромной кедровой шишки; девочка Таёжка, происхождение которой пока остаётся тайной; таёжный леший Кеша; боцман Федор Карпович Сарма, уроженец посёлка Листвянка; аптекарь Анти-Ох, заведующий лесной аптекой; вездесущая и всезнающая Мудрая Ворона; робот-спасатель Урс и браконьер Шито-Крыто.
По сути, это комплект героев, которые дают читателю (а целевая аудитория журнала – 5–12 лет) разностороннюю краеведческую информацию. Он весьма разнообразен, этот комплект: тут и люди, и фольклорный персонаж, и птица, и даже, скажем так, носитель искусственного интеллекта.
Казалось бы, нетрудно найти сходных литературных персонажей; особенно, если пробежаться поверхностно по детской литературе: доктор Айболит и ворона Каркуша, капитан Врунгель и робот Самоделкин... Но в образах наших героев – характерах, речи весьма заметно влияние конкретной местности с её природой и предметным миром. Это наши, сибирские жители, и они опознаются как сибирские, – возможно, поэтому и дети, и взрослые читатели приняли их как своих, тутошних, иркуЦких. Журнал с такой компанией персонажей сам уже почти стал мифом, который транслирует старые и новые истории, адаптирует, выводит региональное на общесибирский, а затем и на общероссийский горизонты.
И если невозможно предсказать, возникнут ли в истории сибирского мира новые мифы, станет ли будущий «сибирский текст» чем-то новым и особенным, уникальным, создающим новые смыслы, то совершенно ясно, что детский сибирский текст двигается в русле общего литературного течения, но стремится сохранить своеобразие.