Шманов А. Н. / Произведения

КЛАССНАЯ ТАПОЧКА

Поросенкина

Однажды в класс, где учились Ёжиков с Рожиковым, привели новенькую. Учитель посмотрел на неё ласково и сказал:
— Знакомьтесь, дети, Поросёнкина!
А как увидел Ёжиков Поросёнкину, так и полюбил её. И Рожиков тоже Поросёнкину полюбил. Оно и верно. Кого ещё-то любить? Некого! Все остальные так глаза намозолили, что хоть не смотри. Не станешь же мозоль на ноге любить?
Рассмотрели дети новую Поросёнкину да отвернулись. Девочка как девочка. Не большая и не маленькая, средненькая такая. И глазки такие же, и ротик, и носик, и всё остальное.
«Среднестатистическая девочка эта ваша Поросёнкина», — так, наверное, все подумали.
И только Ежиков весь урок не сводил глаз с этой прекрасной новой Поросёнкиной. И ещё Рожиков, подглядев, чем Ежиков зани-мается, тоже с Поросёнкиной глаз не сводил. Так и сидели они до звонка, как столбы с не-сведёнными глазами. А звонок прозвенел, знакомиться пошли.
У Рожикова ноги длинные, он первый подошёл да как шмякнет девочку по плечу!
 — Здорово, — говорит, — ты откуда такая, Поросёнкина?
Что от этого невоспитанного Рожикова ещё-то ожидать? Только безумств да агрессии. Ох, мало он ещё с Ежиковым дружил! Ох, мало перевоспитался!
Но тут и сам Ёжиков приковылял и бла-городно так говорит:
— Здравствуйте, барышня.
Ёжиков воспитанный был. Он не стал при первой встрече незнакомую девочку по плечам лупить.
Не оценила этого Поросёнкина. Всхлип-нула и убежала куда-то вдаль.
— Странная она какая-то, — говорит Рожиков.
— Божественная, — говорит Ёжиков.
— Ну, это само собой, — соглашается Ро-жи ков.
На уроках снова сидели друзья с несведёнными глазами, на переменах снова искали встреч. Да только снова убегала вдаль Поросёнкина. Оно и понятно. Кому понравится, когда тебя при первой встрече по плечу бьют и ни с того ни с сего барышней обзывают. Может, потом им вздумается кочергой по голове треснуть и так обозвать, что повторить неприлично.
Словом, избегала их Поросёнкина. И здорово избегала, быстро. Даже спортсмен Рожиков её догнать не мог, как ни старался. И продолжалось это долго. Два дня. А на третий подкараулили Рожиков с Ежиковым Поросёнкину у подъезда и окружили её.
— Что, — говорит Рожиков, попалась пташка,?!
— Мадемуазель, — говорит Ёжиков, — позвольте представить вам моего друга. Молчит Поросёнкина.
— Рожиков, — говорит Ёжиков.
— Ёжиков, — говорит Рожиков. Молчит Поросёнкина.
— Синьорита, — говорит Ёжиков, — что же вы молчите?
— Ты что, оглохла что ли? — говорит Рожиков.
Молчит Поросёнкина.
— Миссис. — говорит Ёжиков, — я и этот джентльмен, мой друг, давно и безутешно влюблены в вас. Наше счастье в ваших руках. 
-  Выбирай скорей, — говорит Рожиков, — а то хуже будет.
Молчит Поросёнкина.
— Барышня, — говорит Ёжиков, — сейчас мы уйдём, но, я надеюсь, завтра в школе вы огласите ваше решение.
— Слышала? — говорит Рожиков, — по-следний срок! Смотри у меня!
Ничего не сказала Поросёнкина, лишь дол-го-долго глядела им вслед, покуда не исчезли их стройные фигуры за горизонтом. А потом засмеялась Поросёнкина и убежала делать уроки.
На следующий день всё было по-прежнему. Ёжиков и Рожиков не сводили глаз с Поросён-киной, а та нахально их не замечала.
Но на втором уроке в класс привели новенькую. Учитель посмотрел на неё ласково и сказал:
— Знакомьтесь, дети, Козочкина!
И как увидел Ёжиков Козочкину, так и полюбил её. И Рожиков тоже Козочкину полюбил...
На третьем уроке Ёжикову и Рожикову передали записку. Вот что в ней было напи-сано: «Ёжикову и Рожикову лично от Поросёнкиной».
Рожиков развернул и стал читать: «Милые мальчишки...» Но больше он ничего не успел прочесть, потому что Ёжиков вырвал записку и порвал на мелкие кусочки.
— Ты чего, — говорит Рожиков, — очумел?
— Ты прав, — говорит Ёжиков, — ну её, эту Поросёнкину. Странная она какая-то.
— Ну, вот, — говорит Рожиков, — наконец-то допетрил. А то всё: Поросёнкина, Поросёнкина!..
— Да, — говорит Ёжиков, — это я так, за неимением.
— За чем?, — говорит Рожиков.
— Ладно, — говорит Ежиков. — Кто она вообще такая, эта Поросёнкина? Вот Козоч-кина...
— Да, — говорит Рожиков, — Козочкина — это да …