База курносых / О жизни и творчестве

Фабричная девчонка вспоминает Горького

Наш корреспондент встретился в Москве с экс-иркутянкой Аллой Каншиной, которая, будучи пионеркой, выступала на I Всесоюзном съезде писателей, а потом побывала в гостях у Максима Горького.

«Копейка» предлагает вам, уважаемые читатели, очередную жизненную историю авторского проекта Ирины Алексеевой «Иркутское землячество: люди, события, факты». Напомним, в одном из прошлых номеров серию публикаций об экс-иркутянах, переехавших в Москву, открыл очерк о ветеране Великой Отечественной войны, писателе Степане Васильевиче Карнаухове. На очереди – не менее яркая судьба нашей землячки Аллы Иоакимовны Каншиной.

С чего начиналась книжка

Показывая свое главное богатство, худенькая седоволосая старушка на глазах молодеет, в больших голубых глазах мелькают счастливые искорки. Пальцы, перебирающие раритетные снимки, слегка дрожат. Не от старости – от волнения. На тех снимках пионеры из Иркутска – в белых футболках по моде начала 30-х и красных галстуках (тогда их называли косынками) – в доме у Горького. Писатель весело, дружески улыбается, оглядывая своих юных гостей. Пионерка Аллочка Каншина почти всегда рядом с Алексеем Максимовичем. – По праву, – поясняет мне Алла Иоакимовна.

Ее пионерское детство совпало с началом 30-х. Иркутская детвора той поры мало чем отличалась от своих сверстников огромной Страны Советов. Пионерские сборы, красные галстуки, горны и барабаны — эту атрибутику хорошо помнят несколько поколений родившихся здесь людей.

Аллочка Каншина училась в иркутской ФЗД (фабрично-заводской девятилетке) № 6, которая тогда находилась в старинном двухэтажном доме на углу улиц Карла Маркса и Володарского. Занималась в школьном литературном кружке, им руководил известный писатель Иван Иванович Молчанов-Сибирский. – Однажды мы обсуждали его новую книжку для детей, – вспоминает Алла Иоакимовна. – Она называлась «Милая картошка» и рассказывала о том, как пионеры охраняли колхозный урожай. После того как наш дорогой дядя Ваня ее прочитал, мы со всей искренностью и прямотой подростков стали эту книжку критиковать. Все нам казалось там неправильным: и рисунки не те, и говорят ребята не так, даже пионерский горн был какой-то ненастоящий.

Одна из наших девочек, Соня Животовская, тогда сказала: «Ребята, давайте сами напишем о своей жизни и о себе! А дядя Ваня нам поможет». Идея всем очень понравилась, мы захлопали, закричали от радости. Дядя Ваня почему-то покраснел, но согласился.

Так группа юных иркутян сделала первый шаг к всесоюзной известности. Писать книжку «о своей жизни и о себе» оказалось делом непростым. Для начала составили большой план, который разбили на главы, на много кусочков – по количеству ребят. Вечерами после уроков собирался наш литкружок с руководителем Молчановым-Сибирским и вожатой базы (Галей Кожевиной. – И.А.). В кружке было 30 человек, один читал, остальные слушали, потом обсуждали... Трудновато было, потому что – какие мы писатели, если в грамматике такие ошибки делали, что наш дядя Ваня, читая, иногда краснел, как пионерская косынка.

Так начинается история «Базы курносых» – знаменитой книжки иркутских пионеров, написанная ребятами о своей жизни и о себе. Ее первое издание вышло в апреле 34-го.

Награда – поездка в Москву

Десятитысячный тираж «Базы» разошелся, к удивлению самих авторов, очень быстро. Рассказ о жизни ребят одного из пионерских отрядов Иркутска, их увлечениях, учебе и отдыхе, детских огорчениях и победах получился живым, правдивым. Книга читается с не меньшим интересом и сегодня, спустя больше семи десятков лет. Сквозь идеологическую шелуху, которую сметает всесильное время, проступает вечное: настоящая дружба, взаимная помощь ребят, их стремление к прекрасному в природе, литературе, жизни. Впрочем, несомненная ценность небольшой детской книжки и в точно подмеченных деталях того времени: своеобразный молодежный лексикон, например, выписан особенно тщательно и со знанием дела, почти профессионально.

История рождения имени коллективного пионерского шедевра также очень любопытна. Об этом пишет известный журналист Александр Гайдай: «Почему иркутские ребята назвали свою книжку «База курносых»? В те годы пионерские дружины именовались базами. Они создавались в школах или на базе предприятий, где работали родители ребят. Вот строчки из стихотворения Эдуарда Багрицкого «Смерть пионерки»:

Валя, Валентина,

Видишь – на юру

Базовое знамя

Вьется на шнуру?

Эпитет «курносые» в шутливой форме подчеркивал возраст участников пионерского литобъединения, их задорный, боевой характер».

Один экземпляр только что вышедшей книжки ребята отправили в Москву, Горькому. А вскоре в их жизни началась полоса невиданных раньше событий. Областное начальство наградило их двухнедельной экскурсией в столицу.

– Для всех нас это было огромной радостью, – вспоминает Алла Иоакимовна. – Ехали долго, часто останавливаясь на разных станциях. Одна из них, Ишим, особенно запомнилась, потому что там мы купили центральные газеты и, к собственному изумлению, увидели в «Правде» большую горьковскую статью о нас и нашей книжке. Писатель отмечал широту жизненных интересов детей Страны Советов, ссылаясь на коллективный труд иркутских пионеров. Его радовало, что ребята пишут правдиво, весело, рассказывают о своей школьной жизни, о делах и заботах старших: «Говорить о даровании юных авторов преждевременно, но талантливость всего коллектива неоспорима». Эти строчки горьковской статьи Алла Иоакимовна цитирует по памяти, и отсвет минувшего счастья лежит на ее морщинистом лице.

Как иркутская пионерка выступала на съезде

Юные иркутяне приехали в Москву за два дня до I Всесоюзного съезда советских писателей. Это была простая случайность, уверяла меня Алла Иоакимовна. Ничего подобного, возражала я своей собеседнице, закономерен каждый факт нашей жизни, логически связанный с предыдущими событиями. Так или иначе, но авторы уже известной в стране книжки получили приглашение на этот исторический писательский форум. Но и это было еще не все: их попросили выступить на съезде – от имени всех ребят Страны Советов, от многомиллионной детской читательской аудитории. И авторы «Базы курносых» блестяще справились с этой непростой задачей.

Приветственное слово к съезду писали вчетвером: Иван Иванович Молчанов-Сибирский и писатель Исаак Григорьевич Гольдберг (они оба были делегатами съезда), вожатая Галя Кожевина и пионерка Алла Каншина. Ей и поручили прочесть написанное. Но еще до начала утреннего заседания (надо ли говорить, что ребята пришли в Колонный зал Дома Союзов задолго до назначенного часа) их познакомили с Горьким.

– В хорошо освещенной комнате президиума было немного накурено, белел стол, уставленный фруктами и тортами. Навстречу поднялся высокий, худощавый человек с острыми плечами. Неужели? Да, перед нами стоял настоящий Максим Горький. «Так вот вы какие, «курносые», – пробасил он, рассматривая нас. – Ах вы, черти полосатые, ах вы, чертенята», – смеясь, добавил он, четко выговаривая каждое «о».

С живым интересом Горький расспрашивал о Сибири, о школе, о любимых книгах. Алексей Максимович поддержал наше пожелание выступить на съезде и рассказать, чего мы, дети, ждем от писателей и в чем они должны нам помочь. «Вот и хорошо, – сказал он, – после Маршака дадим вам слово. Нуте-ка, направляйтесь в зал, а мы пойдем открывать заседание». Так рассказала Алла Иоакимовна о тех незабываемых событиях в очерке «Самые памятные дни юности» (журнал «Сибирь», 1985 год).

Утреннее заседание 19 августа было посвящено детям. Самуил Яковлевич Маршак только что закончил свой знаменитый доклад «О большой литературе для маленьких», и на трибуну поднялась невысокая девочка в белой майке и красном галстуке.

«Ребята!» – так, перепутав от волнения знаки препинания в написанном на бумажке тексте, обратилась к огромной писательской аудитории иркутская пионерка Алла Каншина. И все «ребята», многим из которых было далеко за сорок, радостно заулыбались, захлопали.

Она рассказала о работе над книжкой и после обычных в таких случаях советских славословий заявила: «Давайте нам такие книги, которые бы нам весь мир показывали. Помогайте нам расти, будет время, когда и мы вам поможем». Эти слова оказались пророческими.

– Тогда я почти не боялась, говорила больше не по написанному заранее, а то, что думала, от сердца, – рассказывала моя собеседница. – Но зато потом всю жизнь волновалась, переживала и не могла понять: как у меня хватило смелости решиться на такое?

Выступлением иркутской пионерки закончилась первая часть съезда. В перерыве ребят пригласили в комнату президиума, к Горькому. Знаменитый писатель очень обрадовался и сказал: «Знаете что? Тут нам не дадут поговорить. Приезжайте ко мне домой, там и поговорим». И после съезда все 15 юных иркутян отправились на Малую Никитскую, 6, где жил Алексей Максимович Горький.

Рядом с Бухариным

Горьковские фотографии у Аллы Иоакимовны в особом почете. На сделанных профессиональными фотокорреспондентами снимках вся гамма ребячьих эмоций, чувств. Впервые оказавшись рядом со знаменитым писателем, да еще у него дома, детвора не скрывала своего восторга. Хозяина дома, недавно потерявшего любимого сына, визит шумной ребячьей толпы тоже заметно порадовал. Заглушил на время неутихающую отцовскую боль? Отвлек от других, не менее мрачных мыслей? В любом случае притяжение было явно взаимным, сияющие ребячьи мордашки и светлую улыбку Горького растиражировали все советские и зарубежные СМИ тех лет.

Писатель сделал юным иркутянам замечательный подарок: пригласил к себе в тот день Самуила Яковлевича Маршака и Льва Абрамовича Кассиля, чьи стихи, рассказы и повести успели полюбить и дети, и взрослые читатели Страны Советов. Был там и очень популярный тогда детский писатель Ильин – младший брат Самуила Яковлевича, Илья Маршак. А еще на той незабываемой встрече присутствовал не попавший в кадр главный редактор «Известий» Николай Иванович Бухарин (о его трагической судьбе стало известно в начале 90-х, в основном из книги жены Николая Ивановича, Анны Бухариной-Лариной, «Незабываемое»).

– В квартире Горького нас пригласили к столу, и я, конечно, сразу уселась возле обожаемого Алексея Максимовича, – продолжает свои воспоминания Алла Иоакимовна. – Но кто-то из фотокорреспондентов попросил писателя пересесть подальше от окна – так им удобнее было снимать. А на это место сел Бухарин, которого я сразу же возненавидела. Николай Иванович расспрашивал меня о наших московских впечатлениях, советовал куда-то съездить, что-то посмотреть.

Я отвечала нехотя, односложно, почти выдавливая из себя какие-то слова, так огорчило меня внезапное перемещение за столом Горького. А Николай Иванович все не мог понять, почему у него такая неразговорчивая, хмурая соседка. Жаль, конечно, что мне тогда не удалось поговорить с интереснейшим человеком. Эту коротенькую и не очень веселую историю Алла Каншина рассказала впервые за... – словом, много-много лет. Нетрудно, впрочем, подсчитать, сколько десятилетий спустя появился еще один небольшой штрих к биографии Бухарина и героини этого очерка.

Девочка, которую похвалил Горький

О возвращении из Москвы, о впечатлениях и переживаниях тех счастливых дней и многом другом юные авторы рассказали в своей новой работе, которую назвали, конечно, «В гостях у Горького». Она вышла в 1936 году, переиздана вместе с первой книжкой в 1962-м. Там же опубликованы воспоминания руководителя пионерского кружка, известного иркутского писателя, поэта и общественного деятеля И. И. Молчанова-Сибирского. Они были обнаружены среди рукописей Ивана Ивановича после его смерти, пишет Александр Гайдай. Жизнь между тем шла своим чередом. Повзрослевшие «курносые» окончили школу, каждый искал и находил свою путевку в жизнь. Давно не было в живых хозяина дома на Малой Никитской, но, как говорит Анна Иоакимовна, его светлая улыбка и доброта согревали авторов «Базы» еще много лет.

Зорким писательским глазом Горький подметил и ребячьи таланты. Похвалил рисунки Ариадны Манжелес, которыми она иллюстрировала тексты своих друзей, посоветовал ей серьезно и много заниматься, чтобы выдержать экзамен в Академию художеств. Позаботился Алексей Максимович и о том, чтобы юную художницу снабдили всем необходимым для ее занятий, и большая картонная коробка с хорошей бумагой, карандашами, красками и прочим была доставлена прямо в вагон накануне отъезда ребят домой, в Иркутск.

Похвалу Горького Ариадна Васильевна помнила всю жизнь. Девочка со станции Зима поступила в 1935-м в Иркутский художественный техникум, а на следующий год – в Ленинградскую художественную школу, известную тогда как Школа молодых дарований. Диплом Академии художеств Ариадна Манжелес защитила уже после войны, в 47-м. Ее работы – скульптурные композиции, барельефы – украшают станции метро, улицы и площади многих российских городов.

Скульптурные портреты выдающихся русских флотоводцев, ученых, писателей, артистов и рабочих выполнены нашей талантливой землячкой в мраморе, бронзе, граните. Мраморный бюст дорогого дяди Вани — Ивана Ивановича Молчанова-Сибирского, – например, стоит сегодня в Иркутской областной библиотеке его имени. А ее изящные статуэтки «Балерина», «Птичница», «Юннатка с кроликом» и другие много лет подряд выпускались массовым тиражом на фарфоровых и скульптурных фабриках СССР. Вряд ли миллионы обладателей этих прелестных безделушек знали, что их талантливого автора зовут Ариадна Васильевна Манжелес.

Последние из могикан

Среди фотораритетов Аллы Иоакимовны Каншиной снимки 1984 года: постаревшие, пережившие страшную войну «курносые» вновь вместе. В год полувекового юбилея коллективной пионерской книжки в иркутском Доме литераторов им. П.П.Петрова ее авторам предложили написать третью книгу, рассказать о своей судьбе за минувшие 50 лет. «Стало радостно и немного страшновато, — читаем в воспоминаниях Александры Ростовщиковой. – Будет ли написанное полезно и интересно молодым и взрослым читателям? Говорить о себе большому числу людей – на это надо иметь право. Мне это право может дать только то, что я прожила эти полвека как миллионы женщин моей страны, встретивших войну в 20 лет и разделивших со всеми судьбу своей Родины, своего народа».

Книга «База курносых» продолжается» вышла в 1987 году. Здесь воспоминания известной журналистки, собкора «Комсомольской правды» Галины Кожевиной и плановика-бухгалтера Александры Ростовщиковой, кадрового офицера-танкиста Григория Ляуфмана и инженера-металлурга Рафаила Буйглишвили. Сотрудник Госкомитета СССР по делам изобретений и открытий Алла Каншина, ленинградский скульптор Ариадна Манжелес, иркутские лингвисты Ада Розенберг и Анна Хороших, ученый-геолог из Казахстана Тамара Гуркина, лауреат Госпремии СССР, доктор технических наук генерал-майор Або Шаракшенэ и его брат, литератор Баир — почти все бывшие «курносые» рассказали о том, что произошло в их жизни за минувшие пять десятилетий.

Завершение уникальной трилогии обязано своим появлением на свет журналисту Александру Гайдаю, брату знаменитого комедиографа. Эту работу Александр Иович вел в течение почти трех лет. В его письмах 1984–1987 гг., адресованных Алле Каншиной, профессиональной журналистке и просто доброму другу, – множество издательско-организационных подробностей и проблем, сопутствовавших рождению книги. «Особую признательность мне хочется выразить вам, дорогая Алла, ведь вы были душой этого начинания, увлеченно работали сами и сумели расшевелить и увлечь остальных», – пишет Александр Иович в феврале 1988 года, получив экземпляр все же ставшего реальностью издания.

Теперь у меня тоже есть эта уникальная книга с дарственной надписью героини моего небольшого повествования Аллы Иоакимовны Каншиной. Рассказ «о своей жизни и о себе», о событиях минувшего полувека, которые выпало пережить бывшим «курносым», получился, как и прежде, правдивым, искренним и очень интересным. Мне кажется, этой умной и доброй книжке суждена долгая жизнь. Хотя бы потому, что простое, будничное сопряжено там с масштабным, героическим и как сквозь магический кристалл проступают черты поколения, которому выпало победить в самой страшной на нашей планете войне.

Сегодня Алла Каншина и Рафаил Буйглишвили – единственные оставшиеся в живых участники тех давних событий. Худенькая, обаятельная Алла Иоакимовна давно разменяла восьмой десяток лет. Она внимательно следит за событиями нового века, переписывается с пионерами из Иркутска, радуется своим внукам и правнукам. И все же главным событием в своей жизни считает ту далекую встречу с Горьким, которая, по ее словам, осветила жизнь всех «курносых» каким-то небывалым, удивительным светом.