Сергеев М. Д. / О жизни и творчестве

"НЕ ОТДАВАЙТЕ СЕРДЦЕ СТУЖЕ...: история жизни иркутского поэта Марка Сергеева"
Гольдфарб С.

25 апреля

В 1949 году он закончил Иркутский государственный университет и получил диплом учителя русского языка и литературы. Предстояло определяться с работой. Писательский образ жизни, непременным элементом которого были частые выступления, участие в писательских десантах, диспутах, газетная оперативность уже вошли в его быт, и дальнейший путь его был предначертан.

(Продолжение. Начало в номере «ВСП» от 14 марта)

Журналист Борис Мартынов вспоминал, как в 1948 году к ним, тогда восьмиклассникам черемховской средней школы №3, учительница литературы Людмила Ивановна Чеканникова пришла с М. Сергеевым. Он рассказывал о Маяковском. «Не помню, читал ли он в тот раз свои произведения, но творчество Владимира Маяковского он знал превосходно. Мне запомнилось, как он весьма артистично читал его стихи», а спустя несколько лет «известный» иркутский поэт Марк Сергеев консультировал членов литературного обьединения при редакции «Черемховский рабочий». Забегая вперёд, отметим, что особенно запомнились журналисту дни офицерских сборов при редакции газеты «На боевом посту» Забайкальского военного округа. «В тот год в Чите собрались иркутские и местные писатели: Марк Сергеев, Валентин Распутин, Альберт Гурулёв, Ростислав Филиппов, Николай Кузаков, группа журналистов областной и центральной прессы, редактора районных газет. Когда всех обмундировали, на плечах Марка Давидовича блеснули майорские звёзды. Остальные участники встречи оказались на один-два чина ниже. Многие и не подозревали, что Марк Гантваргер со студенческой скамьи был призван в армию в суровую годину и был участником разгрома империалистической Японии. Сам он об этом скромно молчал».

Заметим, что университетское образование было у него не последним. Потом была учёба в Московском библиотечном институте и театральной студии Иркутского драмтеатра. С библиотечным институтом всё более-менее понятно. Марк всю жизнь тяготел к книгам, был великолепным знатоком отечественной литературы. А вот театральная студия? Сложно сказать, хотел ли он стать артистом. Скорее всего, таким образом пытался глубже познать искусство драматургии и затем попробовать себя в этом жанре.

В конце 40-х годов М. Сергеев уже достаточно известный человек среди журналистов и писателей, в молодёжной среде. Настолько, что стал участником второго Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Берлине. Зная, через какое сито пропускали будущих участников международной встречи, нетрудно предположить, что с точки зрения власти у М. Сергеева была безупречная биография и отличные характеристики. Ему исполнилось только 23 года, и включение в состав официальной делегации, конечно же, большой аванс на будущее.

Он и в самом деле был активным комсомольцем. В начале 50-х годов ХХ в. состоял членом бюро Кировского районного комитета комсомола, потом был членом горкома и обкома ВЛКСМ.

Уже тогда он взвалил на себя эту столь обременительную для любого творческого человека (а тем более профессионального литератора) ношу - сочинять сценарии местных праздников. Точнее, всё случилось как-то само собой. У него получалось, а отказать было просто невозможно. Праздники на самом деле были искренними, пионерские костры и сборы - романтичными, комсомольское братство - крепким. И потом он вспоминал Охлопкова, который писал сценарии для массовых праздников в Иркутске, Маяковского, много работавшего для рекламы. Наверное, у него хватало времени на всё. Вероятно, таков был размах его жизненной энергии - участвовать везде. Такие люди становятся душой коллектива, их любят, без них не обходится ни одно общественное действо. В каких только областных, городских, районных и прочих фестивалях, смотрах, конкурсах он не участвовал! Конечно, у всего этого калейдоскопа общественных дел могла быть ещё одна сторона - активность в этой сфере становилась отправной точкой в успешной административной или даже комсомольско-партийной карьере. Так была устроена советская общественная жизнь, такова была логика карьерного роста. Марк вряд ли думал о карьере на этом поприще, просто потому что давным-давно определился, «кем быть». Всё остальное было для общения, для заполнения досуга, для развлечения, за эту работу платили, наконец. Впрочем, ему нравилась именно такая жизнь - немножко бесшабашная, немножко кочевая. В 1954 году он с группой молодых артистов Иркутского областного драмтеатра уезжает в Нукутский и Голуметский районы для «обслуживания» жителей целинных земель. Между прочим, молодые артисты и молодой литератор так проводили свой отпуск. Виталий Венгер, участник этого путешествия, вспоминал впоследствии: «Уже в дороге, а передвигались мы в театральном автобусе, проехавшем за 18 дней полторы тысячи километров, у Марка родилась идея выпускать боевые листки, отмечать достижения сельских тружеников, критиковать за недостатки в работе, фиксировать наши впечатления от встреч со зрителями и т.д. Марк стал главным редактором, я - художником. Мы выпустили десятка два мини-газет».

А конференция «Молодость. Творчество. Современность», у истоков которой он стоял непосредственно! Сколько талантливых писателей, поэтов, журналистов получили благодаря ей возможность работать профессионально, издавать книги, вступать в творческие союзы...

Когда Елизавета Патрушева, бывшая заместитель председателя Иркутского горисполкома, а до того комсомольский лидер, говорит, что «без него не обходилось ни одно из крупных мероприятий в городе и области. Он был их душой. Он всегда был в строю, всё, что связано с молодёжью, детьми, было его делом», - она ничуть не кривит душой и не идёт против истины. Марк Сергеев и был именно таким.

Нередко широта его натуры играла с ним злые шутки. Он был востребован и не мог с этим справиться. Востребован не только своими талантами, но и доступностью, не только поэзией, но и этими бесконечными сценариями, которые могли бы составить не один том...

Марк в итоге стал чуть ли не штатным сценаристом при власти. Бывший секретарь городского комитета КПСС Валентина Шиверская созналась: «Отчаянно ругаю себя за то, что не щадила Марка Давидовича. Отрывая от творческого труда, часто просила написать сценарий того или иного городского праздника (знала, он неизменно будет ярким и содержательным), выступить на семинарах, в трудовых коллективах. Он не отказывался. Понимал - надо».

Впрочем, будем объективны: власть никогда не забывала о своём добром помощнике. Марка часто включали в различные заграничные делегации, не препятствовали с творческими командировками, помогали как могли (в том, естественно, что допускала партийная мораль) по части быта и премировали к различным праздникам. Одними книгами советский писатель жить не мог. Тесные контакты с властью, точнее, те возможности, которые эти контакты давали, создавали Марку ореол человека, могущего многое. Конечно, просьбы и проблемы у него не были глобальными, но в быту, как известно, и маленькая проблема становится испытанием. И сам он на все просьбы друзей, а нередко совершенно незнакомых просителей неизменно отвечал положительно. Что-то действительно удавалось, что-то - нет.

После окончания университета Марк Сергеев стал заместителем директора областной библиотеки, той самой, что сегодня носит имя другого иркутского поэта - И. Молчанова-Сибирского. Уточним: Марку всего 23 года. Библиотека и в те годы считалась главной, базовой для всех библиотек Иркутской области, так что начало трудовой деятельности для молодого филолога было удачным. Правда, проработал он библиотекарем недолго. Конец 50-х годов для него завершился неожиданно. Он, как мы помним, был очень активным общественником. Это в конце концов и сыграло с ним злую шутку. Партийные и комсомольские власти разглядели в нём перспективного администратора. И в итоге предложили должность ответственного секретаря обкома профсоюза работников культуры. Сам М. Сергеев вспоминал, что «предложение это меня весьма смутило, ибо представление моё о профсоюзе было небогатым: платил взносы (не всегда аккуратно), в сорок шестом или начале сорок седьмого года от университетского профкома получил ордер на японский военный костюм - он был маленько тесноват и коротковат (по моде тогда брюки должны были чуть ли не волочиться по земле), но я был несказанно рад, ибо носить было нечего. Вот, собственно, и всё. Так я и сказал товарищам: «Не представляю я этой работы». А мне в ответ: «Есть такое выражение: «Не знаешь - научим, не хочешь - заставим».

Так что за дело трудящихся М. Сергееву пришлось какое-то время поработать. Он был избран ответственным секретарём Иркутского обкома профсоюзов работников культуры.

А на излёте 1950-го выходит первая книга поэта М. Сергеева «В чудесном доме», но членом профессионального писательского союза он стал только спустя восемь лет.

Эти «спустя восемь лет» он жил бесконечной работой над словом, над сюжетом - литературные поиски мирно соседствовали с «прозой жизни». Он должен был заботиться о семье.

В Иркутске часто проходили семинары и совещания самого высокого уровня. Марк был постоянным «внештатным» участником их. Впрочем, очень скоро он стал выступь на таких литературных сходках со своими стихами. Р. Смирнов вспоминал, что в самом начале 50-х гг. они с Марком стали участниками секции поэзии, которой руководили Александр Яшин и Сергей Васильев. «А летом 1951 года прошла конференция молодых писателей, с прозаиками работала Лидия Сейфуллина, с поэтами - Марк Лисянский. И уже в 1952 году вышел из печати коллективный сборник «Первое слово»...». Там были стихи и М. Сергеева.

В 1957 году он сам стал участником семинара, который будет прототипом иркутской конференции «Молодость. Творчество. Современность», давшей немало путёвок в большую литературу. Е.Г. Раппопорт писал: «... Когда думаешь о поэте Марке Сергееве и его книге избранных стихотворений «Баллада о тополях», вышедшей в серии «Сибирская лира», невольно припоминается 1957 год, Новосибирск, семинар молодых сибирских писателей. Творческая судьба Марка Сергеева сродни судьбам тех, кто был «открыт» на том семинаре. Сегодня их невозможно обойти в серьёзных литературно-критических обзорах. Они широко и много работают в литературе, часто печатаются в периодике, издают книгу за книгой. Их уже давно именуют не «молодыми поэтами», а «средним поколением». И я твёрдо убеждён: Марк Сергеев среди них ведёт свою сольную партию».

О «Балладе о тополях» мы уже говорили. В 50-е годы он пишет «Я начинаю путешествие» - стихотворение, объясняющее отправную точку его движения вперёд. Безусловно вперёд - он молод, талантлив, уже востребован, с кучей идей. Он счастлив - впереди только жизнь.

Я начинаю путешествие,

я к отправлению готов.

Легли дорог прямые лезвия,

неразбериха городов.

Я в них вступаю осторожно,

их открываю не дыша...

Вот край и сложный,

и тревожный,

его название - Душа!

Его пространства -

необъятны

и очертанья - неясны:

всё только всплески,

только пятна,

ручьи Добра,

леса Вины.

Обид взъерошенные перья,

проспекты доброй Прямоты,

и переулки Недоверья,

и - рядом - площади Мечты.

Такая здесь неразбериха

Звенит, волнуясь и рябя!

Я еду тихо-тихо-тихо,

как говорят, - ушёл в себя.

Гляжу: бранятся два соседа,

а примирить их нужно мне:

здесь - город Сердца.

Непоседа!

Здесь - Разум.

Праведный вполне.

Он говорит мне:

- Друг, пора бы

осесть - объездил полземли.

А сердце:

- Разве ты корабль,

Гниющий тихо на мели?!

Давай нагрузку мне воловью,

пусть на износ, так на износ!

Иначе -

кончено с любовью!..

 

И началось. И началось!

И путь сломался,

как терпенье,

и все - назад. Рябя! Рябя!

И с полпути

В одно мгновенье

Вдруг выхожу я

из себя.

 

С ещё неясным

мне прицелом

стремлюсь за новою строкой,

уже владея миром целым,

разбив

как зеркало, покой.

Сейчас эти строки могут показаться излишне сентиментальными, возможно, схематичными, упрощёнными желанием поэта в тот момент определить свой внутренний мир или границы его. Но надо понять одну чрезвычайно важную деталь: до Марка Сергеева в эти годы никто ничего подобного, во всяком случае среди иркутских поэтов, не писал. Заметим, поэты-шестидесятники Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина, Окуджава ещё только на подступах.

Разве что Левитанский, Давыдов, Смеляков. Но они с другой планеты, и старше и центральнее.

Его устремления - явно не только «в будни великих строек», не в ту Сибирь, чьими богатствами будут вольно распоряжаться. Он словно бы перешагнул время агитационной рифмы, время бравурности и уверенности в том, что «нам нет преград ни в море, ни на суше».

И вокруг родного околотка, если посмотреть внимательно, уже никого - разве только Елена Жилкина да Пётр Реутский, но опять же они из другого времени, другой поэзии. И эта внешняя замкнутость, внешняя пустота, вероятно, терзают его, сомнения не кончаются, выбор слова продолжается.

Слово первое -

как горошина,

середина

наполовину.

А второе -

как камень брошенный,

что с вершины

ведёт лавину.

Третье слово

сомнёт дыхание,

схватит за сердце

вечной хваткою.

Но такое

слов сочетание -

дело трудное

и не гладкое.

На пути к нему

тропы торные,

на пути к нему

строки чёрные,

на пути к нему

искушения:

побрякушки

и украшения.

Я иду вперёд

дикой чащею,

я стучусь в дома

в дни метельные,

чтоб узнать сердца

настоящие,

чтоб найти слова

неподдельные.

1957 год был удачным и для Марка-сценариста. Фильм «Покорители Ангары» получил третий приз и диплом на престижном кинофестивале документалистики в Москве. А потом был международный кинофестиваль документалистики, и там фильм «Физики» по его сценарию наградили дипломом.

12 октября 1959 года Марк Сергеев получил письмо от Е. Стюарт, сибирской поэтессы, чьё слово выделялось на поэтическом небосклоне не только Сибири, но и России. Е. Стюарт - живой классик, имя нарицательное, современник тех знаменитых российских поэтов, которые участвовали в различных группах «по интересам», чьи имена сегодня в антологиях мировой культуры. Она со многими из них была на «ты», её творчество воспринималось в контексте эпохи...

Доброе, душевное письмо такой поэтессы! Те поэты кому попало не писали, а добрыми словами, пардон, не бросались. Такое письмо не могло не придать 33-летнему поэту уверенности в своих силах. Е. Стюарт писала: «Спасибо Вам, «повзрослевший автор», за книжечку стихов. Вы хоть и не волшебник, а только учитель, но учитель, по-моему, в должном направлении! Я с радостью, как старых друзей, встретила стихи о тополях... Я отметила все поэтические находки в остальных стихах, среди которых есть более «Ваши» и менее «Ваши». Мне очень импонирует в Вашей книжке то, что Вы - думаете: это не так уж часто делают наши поэты. Я позавидовала слитности Вашей судьбы с судьбой родины....».

Станислав Гольдфарб