Луговской И. С. / Произведения
Вижу, вижу вас, горы Саянские,
Голубые вершины во льду,
Где дымились костры партизанские
В незабвенном двадцатом году.
Если встать там, где тучи проносятся,
Где орла обогнал самолет,
Чье же сердце в полет не запросится,
Над родимой Сибирью в полет!
Реки грозно шумят перекатами.
Гонит бревна артель смельчаков.
И по темным ущельям раскатами
Ходит эхо далеких гудков.
А в долинах леса расстилаются.
В травы падают искры росы.
И пшеница, как золото, плавится,
И встают, как туманы, овсы...
Облететь бы, Саяны, вас птицею!
Встать на след соболиный с утра,
Гнать плоты, уходить в экспедицию.
Слушать песни и смех у костра.
Все любимо! Все сердцу доверено –
И дороги, и песня, и смех,
Было б тысячу лет жить мне велено,
Я сказал бы, что мало и тех!
Слово к Байкалу
Необычайное страстно любя, Оговорили поэты тебя:
Седой...
Седеющий...
Поседевший...
Ты слышал в стихах этот свист надоевший?
А может быть, с берегом в вечной борьбе
Седеешь не ты, а стихи о тебе?
Тебя величали бездумно и щедро:
Загадочный!
Грозный!
Бушуешь без ветра!
А может быть, выведав тайны пучин,
Сказать бы, что нет ничего без причин?
Тебя утешали в строфе простодушной:
Забудь, мол, о дочке своей непослушной...
А может быть, в песне замолвить пора,
Что стала послушной твоя Ангара?
Все мы седеем. Становимся строже.
А ты все моложе,
А ты все моложе!
И в снег твоих горных вершин влюблена
Взлетает, как юность, шальная волна.
Главный разговор
Выйди-ка в кудинскую долину,
На пахучий пашенный простор,
Да взгляни на талую талину,
Да послушай вешний разговор:
Вербы – белоснежные барашки –
Вылезли на солнце греть бока,
В отчий край вернувшиеся пташки
Зернами посыпались в луга.
Птичий разговор от гор до гор...
Но не это — главный разговор.
Снова между пашен и черемух,
Сокрушая сахарные льды,
Падает, сверкая на изломах,
Голубая молния Куды.
Ты скажи мне, быстрая Куда,
Падаешь, торопишься куда?
Шепчет речка милый разный вздор..
Но не это — главный разговор.
В небе стонут лебеди, как гусли,
Жаворонок колокольчиком висит,
И торчит пеньком оживший суслик,
И полынью ветерок сквозит.
И бормочет глухарями бор...
Но не это — главный разговор.
Перед солнцевсходом и закатом,
В полдень и под лунным серебром
Вдоль долины ходит перекатом
Приглушенный далью вешний гром.
Словно по немому уговору
Под сквозной утиный перелет
В мареве весны мотор мотору
Свой железный голос подает.
Уток и гусей опережая,
Эхо посылая через бор,
Разговор идет об урожае —
Самый главный
Вешний разговор!
О легендах
Старыми легендами повитая,
Что поэтам трогают сердца,
Ты однажды, на отца сердитая,
Говорят, сбежала от отца.
С той поры по камням перекатов
Расточаешь ты его добро
Золото восходов и закатов,
Светлых волн живое серебро.
А добро отцово пополняли
Триста твоих братьев и сестер
Но одна ты у отца в опале,
И одна бежишь наперекор!
Сказывают, боли и тревоги
Превозмочь не мог старик Байкал
И метнул утес тебе под ноги,
Но утес тебя не задержал...
Сколько их, легенд о дикой силе,
О твоих капризах, Ангара!
Как ни хороши они все были,
Были да состарились вчера.
Да и слава-то твоя не в этом —
Слава в предназначенной судьбе.
И пора придумывать поэтам
Новые легенды о тебе.
Остров семи ветров
Семь ветров
Со всех семи боков
Продувают остров рыбаков.
Два из них на острове живут.
Рыбаки их холодком зовут.
Дуют важно, в очередь, не споря,
Утром с моря, ночью в море.
Крупный вал разводит верховик —
Мелочиться ветер не привык.
Вдоль Байкала гонит он волну,
Объявляя култуку войну.
А култук хитер.
Мол, не перечу.
Пережду да двину вал навстречу!
И столкнутся волны грудью в грудь..
О себе, рыбак, не позабудь.
О волне крутой не забывай,
Омулька лови, да не зевай.
С баргузинских сопок и низин
Беркутом взлетает баргузин,
Ветер песни, тронувшей сердца,
Ветер воли, спасший молодца.
Редко бьет шелогшик, но жестоко,
Разгоняя вал с юго-востока.
Шесть ветров...
Но всех грозней седьмой,
На Ольхоне прозванный сармой.
Над рыбачьим флотом или тоней
Он на миг прикинется тихоней:
Словно кот, ласкаясь к рыбакам,
Теплой лапкой водит по щекам.
А потом ударит лапой льва
Так, что в лодке усидишь едва!
И взревет и холодком окатит,
Судорогой море схватит...
Тут, братан, на якоре не стой,
Заводи мотор да на отстой.
Семь ветров. Ты закален семью,
Но седьмой тревожит всю семью.
Мальчуган выходит на причал.
Ничего! Ты сына повстречал.
Ничего! Лишь якорек отрезал:
Пропадай на темном дне железо!
Ничего! Лишь вал накрыл разок,
Бросил не на скалы — на песок...
Ух, замерз! Где, мамушка, чекушка?
И на этот раз раздобрится «старушка»:
Знает — омулятница сама —
Не жена волна
И не кума сарма!