Левитанский Ю. Д. / Произведения
Секретная фамилия
ГЛАВА I. КТО ЭТОТ НЕЗНАКОМЕЦ?
Над замком —
высокая башня резная.
За башней резною —
дорога лесная.
В ненастную полночь
помчится по ней
в коляску впряжённая
тройка коней.
За рощею
путь перережет коляске
лихой незнакомец
в таинственной маске...
Не так ли героя
представили вы,
увидев название
первой главы?
Ошиблись, ребята!
Признаюсь вначале,
что он не какой-нибудь
рыцарь Печали.
Он ходит без маски
и больше — пешком,
и, может быть,
вам незнакомец знаком.
Ни шпага, ни щит его
не украшает.
Большая опасность
ему угрожает.
Сейчас, не спеша,
расскажу обо всём —
и, может быть, мы-то
его и спасём.
Итак, незнакомца
зовут Николаем.
В футбол он играет
за нашим сараем.
Как листьев зелёных
в весеннем лесу —
веснушек весной
у него на носу.
А вид у него
независимо-гордый.
Вот только характер
не очень-то твёрдый.
Вот только
с характером этим
беда.
Характер подводит его
иногда.
В назначенный час
вы приходите в класс,
а Коля является
позже на час.
Заверит ребят он,
что не виноват он: —
Часы-то на час у
бежали у вас!
Дано упражнение
на умножение.
Только у Коли
не вышло решение.
Но Коля солидно
заметит: — Как видно,
ошибка в задачнике —
вот моё мнение!
День трудовой
вы окончили свой.
Но кто это с Колей
несётся домой?
То двойки-двойняшки,
как будто дворняжки,
за Колей проносятся
по мостовой.
А ведь, между прочим,
у Коли отец —
известный рабочий,
отличный кузнец.
Отец никогда
не имел опозданья.
Отец выполняет
любые заданья.
По этой причине
товарищи в школе
фамилию Двойкин
присвоили Коле:
мол, пусть не позорит он
имя отца,
почтенное имя
отца-кузнеца.
Возможно, ребята,
что кто-нибудь спросит:
А что за фамилию
вправду он носит?
Но я вам пока
ничего не скажу.
Пока что я всё это
в тайне держу!
ГЛАВА II.ГЕНИАЛЬНОЕ ОТКРЫТИЕ
Весеннее солнце,
набухшие почки.
Топорщится зелень
в соседнем лесочке.
Скворцы прилетели,
и в среду с утра
экзаменов школьных
начнётся пора...
Горячее время.
Наш Коля в субботу
решил, что, пожалуй,
пора за работу.
Пожалуй, довольно
валять дурака.
Любая минута
сейчас дорога.
— Я строгий себе
распорядок составлю,
не более часа
на отдых оставлю.
Я сам по макушку
себя загружу.
Я каждой секундой
теперь дорожу!..
Воскресное утро.
Пойти бы гулять!
Но Коля решительно
вынул тетрадь.
Чернилами синими
пишет в тетрадке
о часе подъёма
и часе зарядки.
Он день на часы
разделил аккуратно,
для отдыха время
ставил, понятно.
Такой распорядок,
такой в нём порядок,
что просто, товарищи,
невероятно!
Но только успели
просохнуть чернила,
как Колю
внезапная мысль осенила:
такой распорядок
найдёшь не везде,
не лучше ль его
начертить на листе?
Он, палец поднявши, сказал: —
Гениально!
Я выполню замысел
свой моментально.
Я кнопками лист
прикреплю на стене.
Пускай все ребята
завидуют мне!
Полдня не прошло —
и работа готова.
Но что-то наш Коля
нахмурился снова.
Он громко воскликнул: —
Какой я чудак!
Да кто же, товарищи,
делает так?
Я занялся просто
работой бесцельной:
тут надо бы краской писать
акварельной.
Я к Пете схожу,
акварель одолжу,
тогда-то, ребята,
я вам покажу!
И ездил он к Пете
на велосипеде,
и взял акварельные краски
у Пети.
А вечером поздно
сидел малевал,
в стеклянную банку
воды наливал.
Решил озаглавить
он свой распорядок
и сверху добавить:
«Долой беспорядок!»
Ворочал диван
и залазил на стол,
потом над кроватью
его приколол.
...Висит распорядок
на белой стене.
И Коля с собой
рассуждает во сне: —
Сегодня устал я,
но завтра — нажму...
И мысль эта
нравится очень ему.
ГЛАВА III. ПИРАТ СОВЕРШАЕТ НАПАДЕНИЕ
Как славно, ребята,
встав утречком рано,
умыться холодной
водою из крана,
склоняясь над первою
книжной строкой,
услышать весёлый
гудок заводской!
А Коля проснулся,
протяжно зевнул,
потом потянулся
и снова уснул.
К нему приходили,
три раза будили,
но он даже глазом
во сне не моргнул.
В двенадцать с кровати
он встать не желает
и думает с грустью:
«Как рано светает.
Ещё полчаса
подремать я могу,
тем самым
я силы себе сберегу!»
До часу
он силы свои сберегал,
а с часу до трёх
он сестрёнку ругал:
— Да разве так сложно
меня разбудить?
Да разве так можно
людей подводить?
А с трёх, пообедав
на скорую руку,
он бодро воскликнул: —
Теперь — за науку!
И голову сразу
над картой склонил у места,
где вьются
Замбези и Нил...
Кто время напрасно
не тратит подчас,
тот сделать немало
спеет за час.
Но если к кому-то
привяжется лень —
короче минуты покажется день.
И Коля,
решенье своё изменяя,
сказал
на исходе
последнего дня:
– Подруги-шпаргалки,
Друзья-помогалки,
А ну, выручалки,
спасайте меня!
На мелких листках,
озираясь, как вор,
он вывел названия
рек и озёр –
Замбези, Парана,
Миссури, Муррей
и несколько самых
глубоких морей…
Все в доме притихшем
давно уже спят,
и только по комнатам
бродит Пират.
Пират — это чёрный,
лохматый щенок,
как белые тапочки —
кончики ног.
Все в доме притихшем
давно уже спят,
и только по комнатам
бродит Пират.
Пират – это чёрный,
Лохматый щенок,
Как белые тапочки –
Кончики ног.
Он бродит неслышно
в полуночной мгле.
«А что это, — думает, –
там на столе?
А что, если это
конфета-ирис?
А ну-ка, Пиратка,
давай, разберись!»
Щенок этот мало
на свете живал и —
верьте, не верьте
бумагу сжевал,
хотя, между прочим,
он тою же ночью
всё это болезненно
переживал.
Он кушать шпаргалки
ещё не привык.
Стал синим-пресиним
щенячий язык.
Он слопал Парану,
Миссури, Муррей
и несколько
самых глубоких морей.
А Коле приснился
тропический Нил,
и будто по Нилу
плывёт крокодил,
и будто бы Колю,
наплававшись вволю,
со всеми шпаргалками
он проглотил!
ГЛАВА IV. БУРЯ В КАСПИЙСКОМ МОРЕ
Конечно же,
вы представляете сами,
с какими глазами
он шёл на экзамен,
и как он, ребята,
Пирата ругал и
всю на Пирата
вину возлагал.
А встречные,
будто на что намекали,
с пустыми ведёрками
мимо шагали,
и чёрные кошки
чернейших пород
его поджидали
у каждых ворот...
Ребята спокойно
читают билеты,
спокойно и чётко
звучат их ответы.
А Коля с тревогой
выходит к доске
и смотрит на карту
в глубокой тоске.
По рекам Сибири
он шарит указкой,
запнулся за выступ
вершины кавказской,
к морям переходит,
и, видимо, тут
холодные волны
его захлестнут.
И вот уже в Каспии
тонет указка,
здесь даже не выручит
лодка-подсказка,
и смотрит на Колю
взволнованный класс,
а он и не видит
взволнованных глаз...
И Двойкин пошёл бы ко дну.
Но отсюда
в рассказе у нас
начинается чудо.
Я так его дальше
решил сочинить,
чтоб вам неприятности
не причинить.
Я знаю, что в жизни
чудес не бывает,
но я пожалел его:
пусть выплывает.
Он вылез на тройку,
но жалкий такой,
как будто и впрямь и
з пучины морской.
Так чудо свершилось.
Но ясно, ребята,
у Двойкина тройка
была слабовата:
её всю качало,
шатало, трясло.
Но здесь даже чудо
помочь не могло!
ГЛАВА V. ЗАГРАНИЧНОЕ ПИСЬМО
Шумят тополя
за оконным стеклом.
Ребята солидно
сидят за столом.
Ты сразу увидишь —
на лица взгляни —
серьёзное дело решают они.
Лежит перед ними
на скатерти яркой
письмо заказное
с нерусскою маркой.
В далёкую даль
залетело оно
из чехословацкого
города Брно.
Просили ребят
их товарищи чехи
свои описать
им дела и успехи,
как ходят на лыжах
студёной зимой,
какие отметки
приносят домой.
Они обо всём
разузнать бы хотели —
про наши леса
и про наши метели,
просили скорее
ответ написать,
в отдельности каждого
им описать.
Вот тут-то ребята
вздохнули печально.
— Что ходим на лыжах, —
конечно, похвально.
По части учёбы —
сомнения нет.
Но как же за Колю
держать нам ответ?
Выходит, ребята,
на самом-то деле
товарища Двойкина
мы проглядели.
Фамилию Коле
придумать смогли,
а чем мы, ребята,
ему помогли?
Мы в этом вопросе
работали слабо,
и вышел позор
мирового масштаба:
ведь наше письмо
за границу уйдёт
и славу худую
о нас разнесёт...
Сидят они поздно,
решают, гадают,
и что тут придумать,
ребята не знают.
Вдруг тень заплясала
на белой стене,
и чья-то фигура.
явилась в окне.
— Ребята! —
сказала фигура в смущенье. —
Позвольте, ребята,
внести предложенье.
Я думал сегодня
почти что всю ночь,
и, кажется, я вам
сумею помочь.
— Вы в этом письме
опишите полкласса.
У нас ведь, ребята,
отличников масса.
Других же опишете —
вот мой совет —
тогда, когда будет
получен ответ!
Ребята
фигуру в окошке узнали,
ребята
фигуре в окошке сказали:
— Допустим,
что мы твой совет принимаем.
Но что тут изменится —
не понимаем!
Вздохнула фигура
печально и хмуро.
— Вы только примите! —
сказала фигура. —
Ведь, честное слово,
совет неплохой —
я в этом ручаюсь
моей головой.
Наверно, вы Двойкина
тоже узнали.
Ребята подумать
ему обещали.
И Двойкин в окошке
растаял как дым.
И здесь мы пока
распрощаемся с ним.
Возможно, ребята,
что кто-нибудь спросит: —
А что за фамилию
вправду он носит?
Но я вам пока
ничего не скажу.
Пока что я всё это
в тайне держу.
А может, исправится он?
Погляжу.