Михасенко Г. П. / Произведения

Появление тирлямов

В одном лесу рос одинокий дуб. А под его корнями жили маленькие, чуть больше спичечной коробки человечки – дубари, которыми правил король Желдуин Твёрдый. Дубари питались только желудями от всякой другой пищи умирали.
Однажды случился неурожай, и над королевством нависла угроза голодной смерти.
Желдуин Твёрдый приказал создать лабораторию для того, чтобы найти новую пищу, распорядился отправить экспедицию в неизученную часть леса на поиски другого дуба и повелел нести круглосуточное дежурство на сторожевых постах вокруг дуба, в то время как раньше караулили только ночами.
Лабораторию открыли при тюрьме, чтобы было на ком ставить опыты. Но она ничего пока не находила. Возвращение экспедиции ожидалось вот-вот. Караульная служба шла напряжённо.
Самым опасным для караула было дневное время, потому что дубари днём ничегошеньки не видели и вдобавок свет усыплял их. Чтобы не спать, караульные глотали противосонные таблетки, а, чтобы видеть, брали с собой чёрные фонари.
Начальник караульной службы Ур-дубарь понимал, как это важно – сберечь для народа каждый жёлудь, поэтому всегда лично отправлял на дежурство новый наряд, караульные, в зелёных мундирах и желудёвых колпаках, красуясь чёрными погонами в виде доминушечного дубля «два-два», выстраивались на площади, у комля дуба, перед главным входом в королевство. Ур-дубарь в ботфортах и тоже в желудёвом колпаке, но к шишаку которого была привязана птичья пушинка, с луком и колчаном за плечами, на которых чернели погоны «четыре-четыре», сбежал по лестнице на площадь и крикнул:
— Смирно!
Караульные, приёмщики желудей, работавшие в дальнем конце площади, их начальник толстяк Ад-дубарь, носильщики – все, кто оказался поблизости, замерли, вытянувшись.
— Чёрные прожекторы включить!
И площадь, уже начавшая по-утреннему светлеть, медленно и грозно залилась чёрным светом.
— Вольно!
И каждый занялся своим делом... 
Дубарь-Ду дежурил на посту номер три. Ему было душно в плотном трико и колпаке. Невидяще таращась в светлоту, он глотал таблетки, когда подкатывала предательская дремота, и то и дело включал фонарь, шаря вокруг чёрным пронзительным лучом...
Очнулся он от страшного треска. Включил фонарь и увидел, что прямо на него стремительно опускается огромный сапог с железными набойками на подошве. Дубарь-Ду сиганул в сторону и на лету услышал, как хрястнули за ним подмятые жерди вышки. Чуть отбежав, караульный засигналил фонарём, но с главного поста уже заметили пришельца — над травой задёргались чёрные лучи, беспомощно полосуя чудовищные сапоги.
Дубари и раньше видели людей. Собирая грибы и ягоды, те часто проходили мимо. Но этот Человек шёл не мимо, а прямо к дубу, а потом стал бродить вокруг. В караульне был переполох. Разбуженный Ур-дубарь и дежурные метались от бойницы к бойнице следом за сапогами-гигантами, веером сыпали в них стрелы, но стрелы лишь цеплялись за них, как репейные колючки. К земле низверглась ручища. Поднимая случайные жёлуди, не замеченные ночной сменой сбор-щиков, Человек сказал:
— Странно, что желудей почти нет... Очень странно... Ну что ж, поживём, помыслим!..
Это был молодой учёный. Он решил разобраться, почему в таком прекрасном лесу растёт всего-навсего один дуб, да и с тем творится что-то неладное. Учёный высыпал из кармана горсть подобранных желудей. Среди желудей оказалась маленькая куколка из белых ниток, которую на прощание ему подарила дочка. Учёный улыбнулся, прислонил куколку к банке из-под зелёного горошка и подмигнул ей.
— Вот так мы и заживём: ты да я да я да ты! Правда, тебе со мной, с таким большим, будет немного скучно, но... – и учёный развёл руками. – Хотя погоди-ка, я сейчас сделаю тебе друзей! — и он из желудей стал мастерить человечков: головы и туловища – из целых желудей, башмаки — из половинок, а руки, ноги и шеи – из спичек. – Это будут... М-м, как там твоя хозяйка напевает? Тирлям-тирлям, тям-тирлям!.. Значит, это будут гамы!..  Вот один – тирлям-Тир, отчаянный мальчишка... А вот его друг Лям-тирлям. Что-бы ты не путала их, я ему голову макушкой вниз поставлю – друзья должны быть разными!.. А вот этих крупных желудей выйдет взрослый и очень умный тирлям, дядя Рил – надо же кому-то посматривать за вами!.. Ах! – вдруг с досадой воскликнул учёный, потому у взрослого тирляма лопнула от спички голова, и его пришлось бросить в банку с недоеденным зелёным горошком.  – Ну ничего. Недолго можно и без взрослых. Желаю приятной компании. – И подмигнув сразу всем, учёный тут же нахмурился. – А теперь глянем, что за жёлуди плодит наш бедный дуб, – он расщепил последний жёлудь и внимательно разглядел его сердцевину. – Худосочные, но здоровые вполне... Но почему же их к мало?.. Дуб не стар. Если ослаб, то опять же – почему? Почва хорошая... Странно... Ну ладно, поживём, помыслим... Пойду-ка поброжу да посмотрю, как чувствуют себя другие деревья.
Ох, как ошибаются взрослые, думая, что игрушки оживают только перед детьми. Ох, как ошибаются! Игрушки живы всегда! Перед взрослыми они просто затаиваются, потому что щадят их – ведь дяди и тёти так пугаются, видя чудеса! Затаились и тирлямы. Но едва за учёным опустился палаточный полог, уши тирлямов оттопырились, высунулись носы, распахнулись глаза и прорезались зубы. Они вскинули руки и бросились друг к другу, обнимаясь и гогоча от радости:
– Ти-ир! – верещал один.
– Ля-ам! – тянул другой.
Тирлям-Тир был строен и высок, с колпачком на голове, а Лям-тирлям – кругловат и низок, к тому же рот его был на самом верху головы, потом нос и ниже всех – глаза, но это не смущало друзей. Куколка из белых ниток смотрела на них, потом оттолкнулась спиной от банки и представилась:
– А меня зовут Вика. Здравствуйте!
– Привет! – крикнули тирлямы. А Лям-тирлям даже схватил её за руку, пожал и тут же разочарованно заметил:
– У-у, ты из ниток! А мы-то из желудей! Крепче!
– Мальчишки и должны быть крепче, чтобы защищать!
–    От кого? – насторожился тирлям-Тир.
И вдруг где-то рядом раздался стон. Лям-тирлям спрятался за тирлям-Тира и с опаской спросил:
– Что это? Стон повторился.
– Это же дядя Рил! Он ранен! – воскликнул тирлям-Тир и взметнулся на ребро банки. На дне, тяжело дыша, лежал дядя Рил. – Лям, сюда! – приказал тирлям-Тир и спрыгнул в гороховую трясину.
Вика еле-еле подсадила коротышку Ляма-тирляма. Он грузно, как мешок, перевалился через борт и упал на тирлям-Тира.
– Ну что?
– «Что?» Шарахнул меня по горбушке и чтокает!.. Видишь! – за ухом дяди Рила, от шеи до самой макушки, проходила глубокая трещина. – Дядя Рил!.. Дядя Рил!.. Не слышит.
– Его надо пощекотать, – сказал Лям-тирлям.
– Пощекотать, мудрец! Он же без сознания. Ему бы голову чем-нибудь стянуть!
Услышав это, Вика выдернула своей снопом торчавшей причёски одну нитку и бросила в банку. Друзья стянули ею голову дяди Рила. Тот сразу перестал стонать, открыл глаза и, облегчённо вздохнув, сел.
– Ух, спасибо, ребятки!
– Может, ещё покрепче? – cпросил Лям-тирлям. – Голова как новенькая будет!
– Пока хватит. Лишь бы соображать... Брр, как тут сыро! Давайте-ка выбираться из этого болота!
Едва они покинули банку, в сумраке палатки вспыхнул луч. Он стремительно порхнул туда-сюда и погас. Дядя Рил сделал знак присесть и молчать, подкрался к краю стула и глянул вниз. Там, почти в темноте, шнырял среди вещей какой-то юркий человечек с пустым мешком на плече, то был, конечно, дубарь-Ду, явившийся за желудями. – Нету... Тут нету... И тут нет, – отрывисто приговаривал он. – А ну-ка тут!
Он забрался в рюкзак, долго копошился там, потом с треском разрезал ножом дыру сбоку, вылез и, оступившись, сорвался в кастрюлю, где, к счастью для него, была поварёшка, по которой он выбрался. Оказавшись под стулом, дубарь-Ду задрал голову и так внезапно ударил чёрным лучом, что дядя Рил едва успел отдёрнуться.
– Наверно, на этой вышке! – предположил дубарь-Ду, сунул фонарь в зубы и ухватисто полез по алюминиевой ножке. Дядя Рил поспеши к ребятам.
– Ну, кто там? – шёпотом спросил Лям-тирлям.
– Какой-то разбойник, с ножом, – сказал дядя Рил.
– Аа-а! – испугалась Вика.
– Надо бежать! – выдохнул Лям-тирлям.
– Бежать не бежать, а давайте-ка от него подальше, – рассудил дядя Рил. – Что-то он мне не нравится... Вон туда, за банку... И не выглядывать! Тир, а ты куда?
Тирлям-Тир махнул на верх банки и, присев за полуоткрытую крышку, шепнул:
– Понаблюдаю.
–    Чш-ш! – прошипел дядя Рил. И они затихли...