Кукуев Л. А. / Произведения

ЧУДАК-ЧЕЛОВЕК И ВИКА

Отрывок из повести

У Сеньки с утра дел было по горло. Надо двор подмести, накормить уток и куриц, сходить в магазин за хлебом и сахаром, потом за билетами в кино-театр... Да мало ли что приходится делать, когда остаешься на день без родителей, когда на тебе все хозяйство.
Сенька проводил отца с матерью на работу, доел свой завтрак, хотел уже вымыть посуду, как вдруг услышел непонятный и подозрительный шорох над головой. Похоже, кто-то лил сверху воду, но лил не в таз или на пол, а на что-то пушистое, мягкое, пенистое.
Он снова прислушался, и вновь не то приглушен-ные всплески, не то прерывистое дыхание под потолком. Он поднял голову и тут же увидел, как из щели печной задвижки черными пушинками вылетает сажа.
В чертей и ведьму Сенька не верил. И все же в трубе кто-то сидел. Вновь появилась над головою сажа, на этот раз донесся и тонкий, жалобный писк.
Недавно воробьи вывели в гнезде под крышей свое желторотое потомство. Оберегая воробьят, они с утра и до позднего вечера звонко кричали под окнами. Тревожным скрипучим чириканьем предупреждали о появлении бродячего кота. Метались с карниза на забор и снова на карниз, когда появлялся с рогаткой кто-нибудь из мальчишек.
Теперь сомнений не оставалось — в печную трубу попал воробышек. Надо было спасать птенца.
И тут Сенька вспомнил, как отец прочищал дымовые колодцы от сажи, прожигал их соломой. Чистка дымохода находилась в зале. Прикрытая кирпичом, обмазанная глиной и забеленная, она выпукло выделялась. Отыскать ее не составляло труда.
Сенька бросился в кладовку, взял молоток и зубило, возвратившись в дом, стал выбивать кирпич, который был вмазан в чистку. Если б он знал, что ожидает его впереди, то, наверное, согласился бы лучше головой спуститься в трубу, чем открывать дымоход. Он и дверь заранее не закрыл, оставил сквозняк.
Как только кирпич был вынут, сажа хлынула в комнату. Сенькпны руки сразу отяжелели и задрожали. Лоб покрылся испариной. Лишь неделю назад мать повесила на окна чистые занавески, стол и комод покрыла белыми скатертями... А сажи в трубе оказалось так много, что у Сеньки глаза полезли на лоб.
Мальчик грязной рукой смахнул пот с лица и стал похожим на заправского трубочиста. Он прикрыл дверь и форточку. Сбросив рубаху, оставшись в майке, сунул руку в отверстие дымохода, стал рыться в саже, искать воробья. Но воробей неожиданно выпорхнул сам. Перепуганный насмерть, он заметался по комнате, затем перебрался в кухню и там устроил «светопреставление». В мгновение ока две занавески и скатерть были измазаны до неузнаваемости. Сажа с пернатого трубочиста сыпалась, как из ведра.
Сенька раскрыл скорей дверь на улицу и тогда лишь прогнал незваного гостя к его горластым родителям. Воробьи раскричались и подняли невероятный шум вокруг своего незадачливого отпрыска.
А Сенька, вернувшись домой, молча уселся на пол и задумался над своей нелегкой долей. Ему было страшно подумать о возвращении матери. Можно было, конечно, удрать из дома и выждать, когда гнев материнский уляжется или что-то придумать, соврать. Но этим бы Сенька только унизил себя. Попробуй потом стать правдивым и честным, каким был Костя, о котором рассказывал Викин отец...
И Сеньке уже не хотелось выдумывать что-то и лгать. Сажу можно отмыть, а совесть даже от мыла не станет чище.
Мальчик даже прикинул, с чего он начнет уборку, когда в ограде раздались знакомые голоса.
Пришли Вика с Тамарой. Они были настолько удивлены увиденным, что с минуту царило безмолвие и растерянность. Затем, как по команде, девочки рассмеялись так громко и заразительно, что Сеньке было вначале не по себе, а потом самому захотелось смеяться.
Он рассказал все — как было. Вика даже одобрила, похвалила его.
— Тебе, конечно, не до билетов, — сказала она, — и ты в кино не ходил.
— Пусть деньги отдаст, сами сходим, — сказала Тамара.— Пойдем, Вика, скорей, а то, как и он, трубочистами станем.
Девочки исчезли, а Сенька пошел за глиной, чтобы вставить обратно кирпич, замазать и забелить.
Едва успел он заделать чистку в трубе, вновь появилась Вика. Она была в старом сатиновом платьице. С ней пришла Клавдия Петровна.
— А ну, дружок, какая беда у тебя случилась,— спросила Викина мать. — Две занавески и скатерть надо стирать, но это еще не беда. Возьми веник, а лучше щетку...
Она перечисляла, в какой последовательности и что надо делать, Сенька запоминал. В заключение Клав-дия Петровна сказала:
— Занавески и скатерть я заберу. Все равно сегодня стираю... Ну, а вы здесь,— это уже относилось и к Вике, — в общем, на вас я надеюсь...
И сразу после ухода Клавдии Петровны вся власть перешла в Викины руки. «Сенька — туда. Сенька — сюда. Вытряси половик. Воды принеси». Но Сеньке такие команды были по душе. Он выполнял их беспрекословно.
 Уже к полудню в доме был наведен порядок. Мо-жет, не так, как это умеют взрослые, но сделано было все старательно.  Вика уже собралась домой, когда забежала за нею Тамара.
— Ну что, идем на «Чапаева»? — спросила она и, склонившись к подруге, зашептала так громко, что даже Сенька мог разобрать каждое слово. — Коля тоже идет на двухчасовой.
— Идем! — согласилась Вика, совсем позабыв о Сеньке.