Волкова С. Л. / Произведения
Часы из синей бархатной бумаги
У кого-то в Новый год ёлка невысокая, у кого-то до потолка, а у Данилки – до неба. Растёт она у крыльца дачи, и все называют её Дедовой Ёлкой. Дед посадил её совсем маленькой. Ёлка тянулась, тянулась, и скоро смогла увидеть поле за дачным посёлком, а за ним аэродром с серебряными самолётами. Привстав на цыпочки, она старалась разглядеть, как идёт к одному из них в лётной фуражке Дед. Он всегда махал ёлке рукой, когда поднимался в небо.
Он улетал, возвращался...
А однажды не прилетел, не вернулся.
В память о нём каждый Новый год стали наряжать Дедову Ёлку.
И в этот раз развесили все игрушки, посмотрели – осталось много пустого места. Ёлка-то ещё подросла.
– Давай сделаем ёлочные часы, – предложил Данилка бабушке. Бабушка принесла листы бархатной бумаги, и они склеили большие часы. Часы синие, циферблат белый. Данилка стал писать на нём цифры, вывел двенадцать. Задумался, добавил «тринадцать», и тут кто-то дёрнул его за рукав.
– Тринадцать? Где это видано? Ты посчитай – тринадцать да тринадцать будет двадцать шесть! А в сутках двадцать четыре часа!
Среди обрезков бумаги стоял человечек, не молодой и не старый, одет по-старинному, с чёрными усами на круглом лице. Он снял цилиндр и поклонился бабушке:
– Я – мастер Тик-так, живу в ваших старых настенных часах. Отвечаю за точное время. Позвольте новые часы проверить.
Он достал из портфеля блестящие щипчики, круглое выпуклое увеличительное стекло, открыл дверцу бумажных часов и юркнул внутрь.
Тотчас там что-то заскрежетало, застучало, и бумажные часы заговорили.
Тик-так, мы идём,
Час за часом,
День за днём,
Пройдём свои двадцать четыре часа,
Два лишних останутся на чудеса.
Дверца открылась, появился Тик-так. Вид у него был недовольный:
– Работы прибавляется, слышали сами, возись теперь с этими чудесами! – Вдруг он стукнул себя по лбу. – А если потратить это лишнее время не на какие-то чудеса, а на то, что вы до Нового года не успели сделать?
Данилка подумал и вспомнил. Вскочил, метнулся к буфету и вернулся со шкатулкой, покрытой потускневшим чёрным лаком. Под крышкой с золотыми звёздочками чего только не было: компас деда с дрожащей стрелкой, именные часы, которыми его наградили, кольцо с печаткой, бабушкины свадебные перчатки, хрустальные подвески от люстры. И самое главное, из-за чего Данилка так любил копаться в старой шкатулке – крохотный плюшевый медвежонок Мишутка.
– Бабушка! – взмолился Данилка. – Можно, я покатаю Мишутку на своей новой машинке?
– Нельзя! – вдруг сердито сказал Тик-так, – это не игрушка.
Твой дед всегда брал Мишутку с собой, когда прыгал с парашютом.
На счастье. А потом подарил его бабушке.
Бабушка достала крохотный ключик, повернула им в стенке шкатулки, и дно поднялось: оно оказалось двойным и скрывало несколько фотографий. На одной дед с распластанным у ног куполом парашюта, на другой – молодая бабушка в шубке. Из муфты, блестя глазёнками-бусинками, смотрит Мишутка. Из фотографий бабушка вытянула сложенный в несколько раз плотный синий листок. На нём рисунок: Снегурочка и зайцы на санках.
– Пригласительный билет, – прочитал Данилка, – приглашаю тебя на ёлку и новогоднее представление, начало в восемнадцать тридцать.
Бабушка всплеснула руками:
– Вспомнила, что я не успела сделать до Нового года! Не успела сходить на эту ёлку и посмотреть представление, я тогда заболела.
– Тоже мне важное дело, – проворчал Тик-так, – когда это было-то?
– Пятьдесят лет назад, – вздохнула Бабушка, – я так мечтала там побывать, мне даже во сне это представление приснилось, и чтобы не забыть, я записала его в альбом.
– Ну да, – встрял Тик-так, – синий такой, с чернильной кляксой на обложке.
– Откуда вы знаете? – изумилась Бабушка.
– Ещё бы не знать: под одной крышей, сударыня, живём сто лет.
– Ну уж и сто! – обиделась бабушка.
– Я даже больше, мне все ваши кляксы известны. Впрочем, хватит об этом. Времени у вас с Данилкой осталось всего ничего, пора собираться.
Тик-так взял из бабушкиных рук пригласительный, снял цилиндр, опустил в него билет, встряхнул. Пёстрая бумажная стайка поднялась из цилиндра и закружилась под потолком.
– Один билет твой, лови! – скомандовал Тик-так.
Данилка поймал свой билет, остальные вылетели в дверь, когда выносили ёлочные часы, и ветер понёс их в сторону города.
В суматохе забыли закрыть шкатулку. Мишутка огляделся, и выбравшись наружу, прошмыгнул в дверь вслед за хозяевами.
– Ух, хорошо, – вдохнул он морозный воздух и стал карабкаться на ёлку, чтоб оказаться поближе к небу и звёздам. Устроился рядом с часами. Отсюда была видна и дорога, и остановка автобуса.
Автобус подошёл как раз тогда, когда появились на остановке
Данилка и бабушка. И как он мчался! Не ехал – летел над белой дорогой и соснами в снежных шапках.
Успели вовремя. Сверкал яркими огнями театр! «Новогоднее представление!» – плясали на афише разноцветные буквы. У входа встретили весёлые клоуны и проводили в зрительный зал.
И вот свет люстр погас, взвился над сценой расписанный светящимися красками занавес, и началось представление.
А в это время два дачных бездельника – братья Кудыкины – увидели, что в доме нет света и пробрались в данилкин двор.
– Ишь, как ёлку нарядили, – разинул рот младший Кудыкин.
– Это нам без надобности, – оборвал его старший, – нам не ёлка, дрова нужны до зарезу. Как пробьёт двенадцать, запалим костёр, да такой, что небу станет жарко.
И они ушли за пилой. Мишутка не слышал этого разговора, он задремал, но его разбудил качавший ветку ветер. Раскачал он и бумажные часы. Медвежонок поёжился и юркнул в полуоткрытую дверцу. Следом скользнул лунный луч, и сверкнуло в углу забытое мастером Тик-так увеличительное стекло. Мишутка поднял его.
Ух ты! Какими большими вдруг стали винтики и шестерёнки, кружащиеся перед ним!
– Стекло надо отдать мастеру, – подумал медвежонок.
Высунул из часов голову – и тут же опять попятился назад.
Под ёлкой взвыла пила. Кудыкины примеривались, где начать.
– Пропала Дедова Ёлка, – ахнул Мишутка, – спилят.
От надсадного воя и визга проснулся в настенных часах Тик-так. Приник к окошку, понял: беда! Крикнул Мишутке, изготовившемуся прыгать:
– Держи стекло перед собой! Да не так! Другой стороной, другой! Мишутка зажмурил глаза, прыгнул вниз. Держа стекло перед собой, он пошёл на братьев Кудыкиных:
– Держитесь, бандиты!
Взвизгнув, пила замолчала.
– Медведь! – завопил младший Кудыкин, – Огромный! Бежим!
Оба Кудыкина бросились к калитке, волоча за собой пилу.
...Когда представление в театре закончилось, ребята потянулись к теремку с надписью «Подарки». Двинулся к теремку и Данилка, но бабушка, взглянув на часы, сказала:
– Бежим! Наши два часа на исходе, иначе автобус уйдёт, и мы останемся в городе.
Автобус довёз их домой вовремя. И теперь все сидели за новогодним столом: бабушка, Данилка, Мишутка и мастер Тик-так. Данилка рассказывал про чудесный спектакль, где танцевали и пели луна и звёзды, деревья и звери. Бабушка улыбалась:
– Сейчас Данилка будет жаловаться.
– Да! – сказал мальчик. – Я подарок не получил.
– Что же ты молчишь! – воскликнул мастер Тик-так. Он оторвал от билета Данилки талончик с надписью «подарок», опустил его в свой цилиндр и встряхнул. Послышался рокот мотора, гул, и из цилиндра вылетел Серебряный самолёт, как две капли воды похожий на тот, на котором летал Дед. Самолёт покружил над столом, подлетел к двери, ожидая, когда её откроют. Дверь открыли и все услышали сквозь шум мотора:
– Я буду Дедову Ёлку стеречь. Буду летать над ней днём и ночью. Данилка станет моим пилотом, когда захочет.
– Но самолётик ведь маленький, – растерялся Данилка.
– А моё увеличительное стекло на что? – вмешался мастер Тик-так. – О, да ты не знаешь, как оно выручило Мишутку, когда хотели ёлку спилить.
– Я и сам бы справился, – надулся Мишутка, – я совсем не боялся!
Бабушка рассмеялась:
– Ты у нас храбрец! – открыла шкатулку и спрятала под верхнее дно свой пригласительный билет. Щёлкнул замочек.
– Бабушка! – крикнул Данилка. – А ты подарок получить не хочешь?
– Я его уже получила. Представление, что я во сне видела, на сцене точь-в точь таким и было.
– Чудеса, – сказал Данилка.
– А вы как думали! – подкрутил чёрный ус мастер Тик-так.