Волкова С. Л. / Произведения
Пузырёк с золотыми чернилами
Майской ночью Дедушка Месяц в расшитой шёлком ермолке, в халате сидел на краю Маняшиной кровати и рассказывал сказку. В самом интересном месте распахнулась дверца часов-ходиков и из них выскочила кукушка.
– Ку-ку! – прокуковала она десять раз. – Хватит болтать! А старому Месяцу вообще пора уходить со двора. Кончилось его время.
– И вовсе не кончилось! – вскочила с кровати Маняша.
Она подставила к стенке стул и, дотянувшись до ходиков, несколько раз повернула стрелки назад.
– Ах ты! Не слушаться?! – крикнула кукушка.
Маняша крутанула стрелки ещё раз: в ходиках что-то стукнуло, щёлкнуло, из них выпало круглое стёклышко и покатилось по полу. Кукушка кинулась за ним, подхватила и вылетела в форточку.
– Ну вот. Теперь, Дедушка Месяц, тебе не надо уходить.
Маняша приготовилась слушать дальше. Но старый Месяц вдруг засобирался и ушёл, недорассказав сказки. Он не пришёл и назавтра. И Маняша решила:
– Пойду к нему сама.
Она знала, где живёт старый Месяц: в деревянном флигеле в глубине двора с единственным заколоченным окошком и башенкой-чердаком.
Туда она и направилась. И флигеля не узнала. Ставни были открыты: у окошка сидел человек в чёрной шапочке, левый глаз его был зажмурен, в правый вставлено круглое стёклышко. Он поднял голову от работы:
– Иди-ка сюда! Ты вчера отвела ходики назад? Принеси мне их в починку.
– Зачем? – удивилась Маняша. – С ними ничего не случилось, они идут, как надо.
– Без кукушки они не будут идти правильно. Я часовщик и это знаю. Я тебе, девочка, добра желаю.
Вглядевшись в рябое остроносое лицо часовщика, Маняша почему-то не поверила, что ей желают добра. Она взобралась на чердак и постучала. Дверь распахнулась – в темноте вспыхнула лампа под оранжевым абажуром и осветила стол, кресло, обитое бархатом, и чердачную балку. На ней головой вниз висела летучая мышь:
– Ходите тут, стучите, мешаете размышлять, – проворчала она.
– А где Дедушка Месяц?
Мышь буркнула:
– На прогулке.
– Я только хотела дослушать сказку, – вздохнула Маняша.
– Они вон там, – кивнула мышь на толстую тетрадь возле лампы.
На обложке её было написано «Сказки», а рядом стоял пузырёк с
золотыми чернилами.
Маняша полистала тетрадь, отыскала вчерашнюю сказку и принялась за чтение.
– Читай сначала и вслух! –– вдруг крикнули у неё над самым ухом.
И девочка увидела маленького стрижа. Он свесил из гнезда чёрную
головку, глаза-бусинки так и блестели. И Маняша начала читать сказку вслух и с самого начала. Она читала, пока не позвала домой мама, и, уходя, сказала маленькому стрижу, чтобы он её ждал.
Как ни старалась она назавтра обойти стороной окошко часовщика, он издали приметил её клетчатое, с крылышками, пальтишко:
– Что, опять на чердак? Нет чтобы научиться как следует считать! А ты тратишь время на глупые сказки!
– Сказки не глупые, – рассердилась Маняша, – они написаны золотыми чернилами.
Правый глаз, с круглым стеклом, уставился на Маняшу, не мигая:
– Золотыми, говоришь? Это правда?
В тот же день, как только Маняша ушла с чердака, туда заявился часовщик и обратился к летучей мыши так:
– Извините, что я прервал Ваши размышления, но думаете Вы вниз головой. Кто же сейчас размышляет без денег? Время – это деньги. Я часовщик, и я сделаю Вам часики. Тик-так, минута – и из них вылетает золотая монета. Для этого нужно, чтобы цифры на циферблате были написаны золотыми чернилами.
– А чем мой хозяин будет записывать сказки?
– Или часики, или сказки, – отрезал часовщик.
– Часики, – вздохнула летучая мышь и протянула ему пузырёк с золотыми чернилами.
В тот же день над окошком часовщика появилась новая вывеска, золотые буквы её так глаза и слепили: «Ремонт часов». Часовщик потирал ладони:
– Теперь никто не пройдёт мимо меня равнодушно: все часы, большие и маленькие, будут с кукушками.
Маняша пропажи пузырька не заметила. Не знал о ней и старый Месяц. В своих вышитых с загнутыми носками туфлях он бродил далеко от своего двора, на землю поглядывал, высматривал новые сказки. Ведь старых в его тетрадке оставалось уже не так много. Задумывалась над тем, что же она будет читать маленькому стрижу, и Маняша. Маленьким же мы называем стрижа теперь только по привычке. Он давно подрос и летал высоко над двором вместе со своей стаей.
Лето между тем убывало, таяло, и Маняше уже купили на осень новое пальто. Стрижиные стаи одна за другой покидали город. Маленький стриж свой отлёт всё откладывал. Летучая мышь за размышлениями теперь всё чаще засыпала и постоянно была в плохом настроении.
В этот день Маняша как всегда постучала в двери и мышь как всегда спросила: «Кто там?» Но посмотрев в щёлку, сказала: «Я чужим не открываю. Ты не Маняша. На ней было пальто в клетку и с крылышками. Она была маленькая, а ты вон какая длинная». Что делать? Побежала Маняша домой искать своё старое пальто, но мама сказала, что она из него уже выросла. И вот сидит она на нижней ступеньке чердачной лестницы и ждёт, не вернётся ли Дедушка Месяц. Но к ней подошел часовщик:
– Ну вот, спорила ты со временем, и что вышло? Ну ничего, теперь поумнеешь. Не станешь теперь его тратить на сказки.
– Маняша, что ты здесь делаешь? – крикнул ей маленький стриж.
– Меня не пускает летучая мышь. Где мое пальто в клетку?
– Опять ты ищешь то, чего нету? – встрял часовщик.
– Оно есть! – крикнул весело маленький стриж. – Я сам видел: оно улетало вместе со стрижами. Сейчас оно, наверное, в Китае. Я полечу туда и постараюсь его отыскать.
Старый Месяц гулял как раз над Китаем и слышал, как маленький стриж всех расспрашивал:
– Пальтишко в клеточку и с маленькими крылышками не видали?
– Нет, не видали, – отвечали ему в Китае.
И только один деревенский мальчик крикнул ему по-китайски:
– Лети за мной!
И он побежал на болото, где жили цапли. На одной, самой длинноногой, было надето Маняшино пальто. Оно было ей мало, цапля мёрзла и поджимала то одну, то другую ногу.
– Зимой ты в нём совсем замёрзнешь! – крикнул ей китайчонок.
– Ерунда, – ответила цапля и полетела на луг, где росла трава-цапельник. А за ней – маленький стриж и китайчонок.
Колюча, цеплюча трава-цапельник! Вцепилась в пальтишко – сначала одну, потом другую полу дёрнула, ухватилась за ворот, вытянула в длину рукава. Потом растянула петли, и выскочили из них пуговицы. Пальто на цапле расстегнулось, взмахнуло короткими крылышками - только цапля его и видела!
– Тебя ждет Маняша! – крикнул ему вслед маленький стриж.
Стриж и китайский мальчик долго ему махали. Вместе с ветром, который дул из Китая, долетело пальтишко до Маняшиной окраины.
Дедушка Месяц, который всё это видел, сказал:
– Вот так история! Надо её записать, – и поспешил на свой чердак.
Там возле чердачной лестницы они с Маняшей и встретились. И Дедушка Месяц её, конечно, сразу узнал. Они долго стучали, чтоб разбудить летучую мышь. Наконец она им открыла.
– А где мои золотые чернила? – спросил Дедушка Месяц, усевшись в своё кресло.
Летучая мышь так разволновалась, что чуть головой вниз не упала.
– Я долго размышляла, – сказала она, – и поняла: обещанных часиков мне как своих ушей не видать. Я сама отдала золотые чернила часовщику, сама их и верну.
Она влетела к часовщику и увидала: крутятся, сверкают зубчатые колесики, поворачиваются валики.
– Тише! – закричал часовщик, заметив летучую мышь. – Ты сейчас всё рассыплешь!
Он вскочил, замахал руками на непрошеную гостью и не заметил, как выпало из его правого глаза и со звоном упало круглое стёклышко.
В ту же секунду острый нос часовщика стал ещё длиннее. Чёрная шапочка с его головы слетела, часовщик стал совсем маленьким и тщедушным, крапчатые перья облепили его птичье тело, и с громким «ку-ку» из окна флигеля вылетела кукушка. Летучая мышь отыскала пузырёк. Он был пуст. Но как только Дедушка Месяц взял его в руки, наполнился золотыми чернилами снова. Старый Месяц взял стрижиное пёрышко, обмакнул его в пузырёк и записал эту сказку в тетрадь от слова до слова.
Суслика Евражку купили в зоомагазине. И вот его хозяйка, девочка Лена, летним вечером вывела его погулять. Суслик бежал на верёвочке впереди. Лена едва поспевала за ним.
Она не знала, как Евражке страшно. Кошки шипели на него из подвалов. Собаки скалили страшные пасти. А машины с глазами, горящими, как у сов!
– Вот бы забраться в норку, – мечтал Евражка. Но Лена тащила его всё дальше. Она искала аптеку. И вот, наконец, нашла.
– Смотри она какая: самая красивая из всех!
– А зачем она тебе? – зевнула Лена.
– Как! Если бы не она, я бы никогда не посмотрел вверх и никогда не научился бы стоять.
– Ну и что за беда?
– Без этого нельзя. Должен же кто-нибудь стоять, когда все вокруг, как суслики, спят. Понимаешь теперь, почему я у тебя дома не спал?
– Удивительно! – подумала Лена. – И на аптечной вывеске, и на борту лодки тоже была голубая звезда.
Но думать, почему это так, ей было лень, и она заторопилась в постель.
Ей показалось, что спала она совсем мало. А мама суслика уже тащила с неё одеяло:
– Вечно мальчишки тащат в дом всякую гадость! Смотри, как ты у нас натоптала!
Лена вскочила и носовым платком чисто вытерла пол:
– Надо же, учёная! – удивилась мама суслика. – Дрессированная. А передними лапами ты есть научена? Садись-ка за стол.
Она достала из духовки пирожки с капустой, поставила перед Леной чашку со сметаной. Прибежал и сел за стол Евражка.
Когда на тебя глядят во все глаза, трудно что-нибудь делать. Отодвинула Лена чашку со сметаной и пирожки есть не стала.
– Капризная, – сказала мама суслика, – капризная и непослушная. Отнеси её сынок туда, где нашёл. Лучше в лес.
– В лес?
Евражка выскочил из-за стола и заплакал.
– Ладно, не хнычь. В лес отведет её папа.
И она отправилась в спальню будить папу-суслика. Было это делом нелёгким, и Евражкина мама надолго там застряла. В это время Лена и суслик, прихватив по пирожку с капустой, убежали.
Вышел папа-суслик, закутанный в плед, а их давно простыл и след.
Теперь Лена шла без верёвочки рядом с Евражкой. И всё равно было трудно идти. Каждая травинка, каждая ромашка смотрела на неё свысока.
– Надоело! – хныкала Лена. – Позови выдру!
– Что ты! – испугался Евражка. – Днём нас и с земли, и с неба видно.
Впереди ещё был лес с корягами и кочками.
– Я устала! У тебя четыре лапы, а у меня – две.
В лес они вошли уже ночью. Упала Лена на мох возле пня. И вдруг вспыхнули рядом два жёлтых огня, и нависли над Леной два совиных крыла и страшные лапы, кривые, когтистые. Евражка встал столбиком и пронзительно свистнул. Сияние затопило ночную тьму. Лена увидела Голубую звезду. Её яркий свет ударил сове в глаза, она вмиг ослепла и полетела прочь, шарахаясь по кустам.
До самого города проводила путников Голубая звезда. На окраине, недалеко от речки, увидали они серебристые узкие рельсы. Маленький синий трамвай поджидал их в кустах. Долго он по пустым улицам мчал; тихо, бесшумно, совсем не стучал. И вот кто-то тихо сказал:
– Остановка «Аптека».
Синий трамвай дождался, когда Лена с Евражкой выйдут, и уехал.
Тот же аптекарь встретил Лену в аптеке:
– Что ты наделала, Лена? Зачем таблетку съела? Остальные таблетки целы?
– Целы: и жёлтая, и красная.
– Проглоти их скорей!
– Так они же Евражкины!
Аптекарь нахмурил седые брови:
– Ты всё ещё хочешь укладывать суслика спать вовремя?
– Нет, –прошептала девочка, – просто хочу, чтоб Евражка немного поспал. А я за него подежурю, ведь Голубая звезда встаёт не только для сусликов.
Аптекарь поправил золотые очки и улыбнулся:
– Ну теперь наш Евражка может ночку-другую поспать.
Лена съела таблетки и стала такой, как была. А Евражка уже клевал носом:
– Ох, и засну я сегодня, как суслик. На сеновале как раз свежее сено и солома.
Он проводил Лену до дому, там, конечно её потеряли. Но для того и написана сказка, чтобы не сильно Лену ругали.