Звукозапись
Экранизации, видео
Литературные вечера
Автограф

Баранов Ю. И. / Произведения

Глава 3

– He буду, Иннокентий, утомлять тебя подробностями, – на­чал свой рассказ Юрий Гаспарович. – Очень давно, когда на Земле одна цивилизация сменила другую, теми, кто был озабочен судьбой нашей планеты, был создан орден «Хранителей времени». Наша задача, а я, как ты уже понял, принадлежу к этому ордену, пре­дотвратить трагические случайности, способные привести к гибели человечества или неверному развитию стран. Ведь у каждого, даже самого маленького государства свое предназначение. Конечно же, есть силы противодействующие нам. За последние сто лет, к сожа­лению, «реставраторам времени», как они себя называют, удалось провести несколько успешных операций. Это прежде всего первая и вторая мировые войны. Кто знает, если бы нам удалось остановить Гаврилу Принципа, стрелявшего в эрцгерцога Фердинанда... Как из­вестно, этот выстрел, образно говоря, разбудил войну. Но увы... Ты, Кеша, наверняка читал роман Александра Дюма «Три мушкетера». Конечно же, подвиг Д’Артаньяна и его друзей, возвративших во Францию алмазные подвески, всем известен. Но никто из обычных людей не знает, что Д’Артаньян был членом нашего ордена, а по­мощник герцога Ришелье Рошфор реставратором времени. Если бы алмазные подвески не вернулись во Францию своевременно, разразилась бы война, опустошившая Европу. Все в этом мире взаи­мосвязано. Любая мелочь подобна упавшему камню, который может породить лавину. Вот так-то, мой друг.

– А кто этот чернобородый человек? – спросил Кеша.

– О, это очень грустная и неприятная история. Это мой младший брат Драган. Не удивляйся, друже. Дело в том, что мы сербы. Вернее, наша мать хорватка, а отец серб. Надеюсь, тебе известно, что сербы – это маленький, славянский, свободолюбивый народ, живущий на Балканах. Из поколения в поколение сербы передают поговорку: На небе Бог, а на земле Россия. Так они верят в Россию и чтут ее. С дет­ства я думал о том, как объединить всех славян. Представляешь, как мы были бы сильны, если бы не стало среди славянских народов распрей. А объединяет славян язык. Мы все: сербы, словенцы, болгары, словаки, русские - говорим на похожих языках. Значит и письменность долж­на быть одна. Я усовершенствовал славянскую азбуку – кириллицу и приехал в Россию еще в 17 веке, чтобы проповедовать свои идеи. Но при дворе царя Алексея Михайловича меня не поняли и сослали сюда, в Сибирь. Да, да, не удивляйся. В Сибирь 17 века, в город Тобольск. И жил я здесь, – Юрий Гаспарович кивнул в сторону старого города. – Знавал многих известных людей: опального протопопа Аввакума, се­мью Ремезовых. Но о Ремезовых будет отдельный разговор.

А что касается моего брата, то рос он очень самолюбивым маль­чиком. С детства старался показать всем, что он лучше меня: сильнее, умнее. Если я только притворялся хорватом, чтобы получить образо­вание, то Драган считал себя хорватом, принял католическую веру, а когда я стал хранителем времени, пошел в реставраторы времени. А сегодня Драган украл очень важный прибор, с помощью которого мы путешествуем во времени. Называется он хронокль. Внешне хронокль похож на подзорную трубу. С двух сторон находятся шайбы с делениями, с помощью которых мы устанавливаем даты. Но что толку сейчас объяснять на пальцах, – у Юрия Гаспаровича даже го­лос задрожал от негодования, - конечно же, это не катастрофа, но отсутствие хронокля усложняет задачу.

– А какая у нас задача? – не выдержал Кеша.

– А задача у нас формулируется просто, да не просто решается, – задумчиво проговорил учитель, – мы должны не допустить измене­ния естественного хода освоения Сибири русскими людьми. Дело в том, что освоение любого края начинается с карты. Нужно знать, по какой дороге идти, по какой реке сплавляться. Все экспедиции на Восток начинались отсюда, из Тобольска. А живший здесь Семен Ульянович Ремезов был выдающимся картографом. Он даже карту Сибири для самого царя рисовал.

– Для Алексея Михайловича, про которого вы говорили? – спро­сил Кеша.

– Нет, друже Иннокентий. Для царя Петра I.

Конечно, подробная карта Сибири ценилась на вес золота. Та­кую карту очень хотели бы получить и враги России. Прискорбно, но факт, что многие работы Ремезова оказывались в Голландии и Швеции. Пример тому «Хорографическая книга Сибири». То были «городовые чертежи» сибирских городов: Тобольска, Тары, Тюмени, Томска, Енисейска, Якутска, Иркутска и многих других.

– Даже Иркутска! – удивился Кеша.

– Да, дорогой мой друг, даже Иркутска. Но книга эта была укра­дена и в конце концов оказалась в Америке, в Гарвардском универ­ситете. А вернуть ее или хотя бы копию снять было невозможно. Думаю, не обошлось здесь без недругов наших – реставраторов вре­мени. Сибирь с ее богатствами во все времена манила всех. А сегод­ня особенно. Вот мы и должны не допустить изменений естествен­ного хода истории, чтобы Сибирь всегда оставалась русской землей.

– Юрий Гаспарович, вы сказали «мы»? – переспросил Кеша.

– Да, Иннокентий. Нам хранителям времени дано право привле­кать к своей работе людей честных и чистых душой, любящих свою родину. Должен сказать, что и реставраторы времени тоже при­влекают на свою сторону людишек с черной душой. Кого-то манят деньгами, кого-то властью, а кое-кого и силой заставляют. Напри­мер, шведскому капитану Страленбергу хорошо заплатили за копии ремезовских карт. Что заставило русского ученого Льва Багрова по­хитить и увезти на запад «Хорографическую книгу Сибири», мы не знаем и сегодня.

– Что же мы должны сейчас делать? – заволновался Кеша, гото­вый тут же ринуться в 17 век спасать ремезовские карты.

– Сейчас ничего, – ответил Юрий Гаспарович, – пока мы с то­бой беседовали, солнышко за горизонт покатилось. Тебе пора в го­стиницу, а то отец волноваться станет. А завтра в восемь часов утра встречаемся на этом самом месте.

 

Глава 9

Небесный камень

Оказалось, что Аблай-тайша со своими приближенными пере­местился из юрты на небольшую площадь в центре стойбища. Сам он сидел на небольшом помосте, в халате уже другой расцвет­ки, в шапке, украшенной пышными хвостами каких-то животных. За князем стоял воин, держащий, как знамя, высокий трезубец. На среднее острие трезубца был надет лошадиный череп, а по бокам развевались, похоже, конские хвосты.

Заревели трубы, которых Кеша не видел. В это время они с Крижаничем старательно пробивались в первые ряды. Протиснувшись, увидели, как по коридору, который расчистили воины, к Аблаю-тайше сквозь толпу идет невысокий русобородый человек, в остроко­нечной шапке, подбитой мехом, кафтане, перепоясанном саблей, и сапогах из мягкой кожи. За ним русские воины в таких же шапках и кафтанах несли сундучок, нарядно оббитый блестящими металли­ческими бляшками.

Приблизившись к тайше, Ульян Ремезов – а это был, несомнен­но, он – снял шапку и в пояс поклонился князю, коснувшись шапкой, зажатой в руке, земли. Тайша поднял руку, и все стихли. В это время за спиной Ремезова возник суетливый татарский толмач и что-то быстро-быстро сказал.

– Требует, чтобы послы стали на колени, – шепнул Кеше Юрий Гаспарович.

– Русские становятся на колени только для молитвы, – громко, чтобы было слышно всем, сказал Ульян.

Аблай-тайша недовольно поморщился, но промолчал. Стало тихо. Ремезов поднял руку и, обращаясь, к князю заговорил:

– Мы пришли сюда с миром. А чтоб этот мир был еще крепче, воевода земли Тобольской, Иван Андреевич Хилков, от имени госу­даря нашего, дарит тебе, Аблай-тайша, великий подарок – доспехи героя, казачьего атамана Ермака Тимофеевича. Пусть подарок сей, давно желаемый тобой, станет залогом мира и дружбы. Да не оба­грится кровью дорога, что связывает град Тобольск и твое стойби­ще. Пусть пасутся в твоих пределах тучные стада и малая толика бо­гатств твоих служит укреплению царства Российского.

Ремезов махнул рукой. Русские воины поднесли ближе сундучок, открыли его и достали длинную рубаху, связанную из металличе­ских колечек. На железной рубахе, ярко выделяясь, сверкал большой нагрудник с двуглавым орлом – символом российской державы.

– А-а-а-х! – Прокатилось в толпе. Два татарских воина из ближ­него круга тайши бережно приняли кольчугу и положили перед кня­зем. Лицо Аблая-тайши расплылось в сладчайшей улыбке. Он зака­тил глаза и поцокал в знак восхищения.

– Да будут тучными и неисчислимыми стада великого государя русского Алексея. Да пребудут в радости и богатстве люди воеводы Ивана Хилкова. В знак благодарности я прошу передать ему подарки.

Татарские воины стали выносить связки шкур и складывать к но­гам Ульяна Ремезова. Толпа одобрительно зашумела.

– А теперь, – Аблай-тайша поднял руку, – я хочу наградить от­важного посла. Есть у меня амулет, доставшийся мне от предков моих. Это небесный камень. Это сильный амулет, но панцирь героя Ермака сильнее, – в этом месте Аблай лукаво усмехнулся. – Возьми русский посол камень, сошедший с небес, и пусть он принесет удачу тебе и твоей семье.

Тайша вытянул вперед руку. На открытой ладони его лежал не­большой кожаный мешочек. Вдруг этот мешочек на глазах у изум­ленной толпы взлетел в воздух и, описав дугу, опустился прямо в руки Кеше.

Народ вокруг охнул, а потом все разом закричали и загалдели.

– Шайтан! Шайтан! – закричал Аблай-тайша, показывая пальцем на Кешу, – схватить их, запереть!

Два воина бросились к мальчику и, растолкав толпу, схватили Кешу и Крижанича, выхватили из рук мальчика мешочек с небесным камнем и поволокли друзей-партнеров неведомо куда. Не успели пу­тешественники опомниться, как оказались в глубокой яме-тюрьме.

– Теперь ты, Иннокентий, понял, для чего понадобился мне в этих путешествиях? – совершенно спокойно произнес Юрий Га­спарович, поправляя полуоторванный рукав своей бархатной кур­точки, в полутьме ямы, больше похожей на звериную нору с узким зарешеченным лазом вверху.

– Ничего не понимаю! – воскликнул Кеша и ударил сжатым ку­лачком по мокрой стенке. – Неужели я понадобился только для того, чтобы обнаружить осколок метеорита у этого толстяка?

– А хотя бы и так, – рассмеялся Юрий Гаспарович, – а если се­рьезно, то внимательно выслушай меня.