Бунтовская С. Н. / Произведения

БЕЛЫЙ ВОЛК

Рассказ

Cтар стал волк. Нет былой силы в ногах, и чутьё не то, что было когда-то. Вот и бродил он по заснеженной тайге в поисках пропитания. Хотел косулю загнать — не смог, а на лося напасть побоялся. Уже неделю волк перебивался одними мышами и заметно ослаб. И тогда решился он на отчаянную вылазку — к деревне подобраться. Может, хотя бы там удастся чем-нибудь поживиться. Взошла Луна, звёзды мерцают с небес красноватым светом, крадётся волк к спящим домам. Тишина. Даже собаки попрятались от мороза. Вот и яма, куда деревенские сваливают мусор. Занялся волк поисками, то банку оближет, то похрустит чем-то. На его беду не спал в деревне старый дед, в прошлом знатный охотник. Мучила старика бессонница. Сидел он в темноте у окна, поглядывал на освещённые луной окрестности да папироску курил. И вдруг видит — ходит кто-то. Странный зверь. Собака, что ли. Да кто собаку в такой мороз на улицу выгонит, ещё и ночью. Нацепил дед на нос очки, пригляделся. Ба! Так это же волк! Да не простой, а белый! Такого пристрелить — неслыханная удача! Ещё отец говорил — шкура белого волка — особенная. Она и дом от беды спасёт, и счастье да богатство подарит.

Не торопился старик. Докурил папироску, посмотрел, с какой жадностью волк себе пропитание отыскивает. Знал он, что коли пришёл волк один раз, то и ещё появится. А голод притупляет чувство осторожности.

К охоте старик решил отнестись серьёзно. Весь следующий день он готовился — чистил старенькое ружьишко, делал патроны. Залечь решил на сеновале, откуда, через щели, удобно стрелять.

Волк появился уже после того, как луна склонилась к закату. Старик к тому времени уже окончательно промёрз и подумывал, не вернуться ли в тёплую избу. Однако, заметив движущееся светлое пятно, он про всё забыл. Целился долго. Руки дрожали то ли от волнения, то ли от холода. Глаза слезились. Старик чертыхался про себя и наводил мушку на нечёткий силуэт. Вот он, волк, поднял голову и, казалось, посмотрел прямо на сеновал, где сидел старик. Удобный момент!

Выстрел эхом прокатился над заснеженной деревенькой. Тут же взлаяли собаки, забился на цепи верный Серко.

А волк исчез, точно растворился на белом снегу.

Старый охотник не промазал, но и не попал куда хотел. Передняя лапа волка болталась, как плеть, и причиняла невыносимую боль. Подгоняемый страхом, роняя капли крови, бежал он к лесу. Когда деревня скрылась из виду, и лай собак почти не был слышен, волк лёг на снег и стал зализывать рану. Потом опять бежал и опять зализывал. Он знал, что утром на его след пустят собак и тогда не будет ему спасения. Куда бежать, волк тоже знал. Высоко в горах — спасительные скалы. Ветер сдувает с них снег, и ни собаки, ни человек не смогут там его отыскать. Конец пути волк прошёл из последних сил, шатаясь и падая. Ничто на свете, кроме страха и боли, не смогло бы заставить его залезть на каменные кручи, куда он всё-таки поднялся.

Прошло два месяца. Солнце так и брызгало во все стороны жёлтыми лучами. Днём подтаивало. Звонко заливались синички, грелся на завалинке соседский кот.

Старик выходил на крылечко, вдыхал воздух, пахнущий скорой весной, и трепал по загривку Серка. Его неудачная охота на волка, бывшая главной темой для разговоров соседей, была забыта. Он снова забросил в угол ружьишко и решил больше не вспоминать о белом волке.

Как-то ночью старик вдруг проснулся. То ли звук какой разбудил его, то ли вой ветра в печной трубе. Пурга. Бьются снежинки в закрытые ставни. Поворочался старик, да и снова захрапел. А наутро обнаружил Серка. Пасть в предсмертном оскале, рваная рана на шее. Вот она — месть белого волка.

Не сдержался старик, обронил слезу. А потом в дом, к ружью. "Выслежу, гада, пристрелю за Серка",— думал. Но метель замела все следы. Поди угадай, где прячется разбойник. И так он разволновался, что никак не мог ночью заснуть. Сидел у окна, курил папироску за папироской и вдруг — вой. Тоскливый, протяжный. И такая печаль была в этом вое, что не выдержал старик. Положил седую голову на ладони и расплакался. А луна смотрела на него сквозь окно холодно и равнодушно.