Хайрюзов В. Н. / Произведения
Мишка
Мишка был любознательным и доверчивым медвежонком. Как-то во время прогулки по тайге неподалёку от Байкала малыш убежал от мамаши и набрёл на лагерь старателей, которые мыли в этих краях золото. Его привлекли незнакомые ранее запахи и лежащие там блестящие пустые металлические банки. Особенно приглянулись ему банки из-под сгущённого молока. Он обнюхал одну из них и лизнул присохшее к стенкам сладкое молоко. Оно так ему понравилось, что он, забыв всякую осторожность, принялся вылизывать то, что ещё осталось в банке.
За этим занятием его застали вернувшиеся в лагерь люди. Они окружили медвежонка, и он, бросившись в сторону спасительного леса, угодил в глубокую яму для хранения продуктов. Его тут же за шкирку вытащили из ямы.
– Вы посмотрите, какой он маленький и славный, – услышал он звонкий женский голос.
– Маленький, но уже воришка, – грубым голосом прервал её державший медвежонка мужчина.
– Не воришка, а любопытный Мишка, – возразила женщина. – Только почему такой маленький и один. Должно быть, потерялся.
Медвежонок сразу же проникся к ней симпатией. В её голосе ему почудились участие и доброта. Так с ним обычно разговаривала мама-медведица.
– Это меня и настораживает, сказал всё тот же грубоватый
мужской голос. – Надо приготовить карабин. Сейчас может мамаша пожаловать. А этого надо сунуть под топчан.
– Хавло, давай отпустим его, неуверенным голосом предложила женщина.
– Ещё чего, – возразил тот, которого она назвала Хавло. –
Удача сама к нам забежала. Мне вертолётчики давно заказывали
медвежью шкуру.
– Какая с него шкура, он ведь ещё ребёнок!
– Ничего, мы подождём, – хохотнул Хавло. – К зиме будет в
самый раз.
Через несколько минут медвежонок уже сидел в тёмном закутке. Только сейчас он понял всю правоту матери-медведицы, которая не раз предупреждала его, что самое опасное существо в тайге –
это человек.
Попав под топчан, попытался поискать выход и, не найдя его, тыкаясь носом в шершавые доски, медвежонок начал жалобно скулить. Когда стемнело, мать-медведица неслышно подкралась к лагерю. Услышав плач своего детёныша, она хотела сразу же броситься к избушке и разнести её по бревнышку. Но медведицу ждали.
Вначале залаяла одна собака, ее голос тотчас подхватила другая.
Мишка только услышал грохот выстрелов и пугающий рёв матери.
Раньше она никогда так не ревела. Через некоторое время, уже откуда-то с горы, она рявкнула ещё раз. И Мишка понял, что этим она
давала знать, что будет находиться неподалёку, и чтобы он не вешал
нос.
С этого дня для него началась совсем другая жизнь. Впрочем,
назвать это жизнью вряд ли было можно. Целыми днями, забившись
в угол, Мишка сидел под топчаном, на котором спали люди, и
вспоминал то время, когда он мог пойти куда ему вздумается.
Есть и пить Мишка начал только тогда, когда миску ему стала
подавать Ирина. Ей он позволял гладить себя, тормошить, переворачивать на спину. Более того, иногда в знак особого расположения он позволял себе лизнуть ей руку. Руки у неё не были такими грубыми, как у других, и пахли душистым свежим хлебом. У
Ирины в городе у бабушки остался трёхлетний сын Мишка, и она привычно стала называть этим именем медвежонка.
Особенно досаждал Мишке Хавло. В лагере он занимался заготовкой дров, привозил воду. Но охрана лагеря для него была основным занятием. Получилось так, что Мишка стал как бы его собственностью. Все приходили к Хавло и просили показать Мишку. Покуражившись для приличия, Хавло выволакивал Мишку на середину комнаты, брал за шкирку, поднимал за задние лапы.
Однажды, пытаясь открыть пасть и показать присутствующим нёбо, он больно сдавил Мишкины скулы. Мишка вывернулся и цапнул Хавло за палец. Тот с криком отбросил медвежонка в сторону.
– Кусать хозяина! Я тебе покажу, шельма! – пригрозил он Мишке.
Перестав ругаться, Хавло, как бывалый таёжник и охотник, начал рассказывать гостям о повадках и нравах лесного зверья.
Когда Хавло начал перечислять достоинства и недостатки медведей, Мишка развеселился от души.
– Лютый хищник, злой и коварный зверь, лесной бандит, разбойник, лохматое чудовище, ворюга, – загибал пальцы Хавло.
– Хозяин тайги, топтыгин, сладкоежка, увалень, умный и ласковый зверь, – в ответ начала перечислять Ирина. – Ты посмотри, я его уже почти научила танцевать. Миша, а ну, станцуй нам вальс.
Она подняла над головой медвежонка руку с конфетой. Мишка глянул вверх и под одобрительные крики присутствующих зрителей встал на задние лапы и начал кружиться...
Ночью, когда люди засыпали, он просыпался и начинал рыть землю под брёвнами. Если кто-то поднимался и заглядывал под топчан, то он быстро заравнивал ямку и ложился на неё.
Сама того не желая, его разоблачила именно Ирина. Подавая ему миску с едой, она заметила у него под когтями свежую землю и начала выговаривать медвежонку, что перед едой детям следует мыться. Хавло насторожился, залез под топчан и обнаружил подкоп.
– Я же говорил, хитрый и коварный зверь.
– Прилетит вертолёт, его надо отправить в город, – предложила Ирина. – Там есть зоопарк, зверинец. Он же очень способный. К тому же Мишка растёт, ему надо двигаться. А лучше всего, отпусти на волю.
– Ещё чего, – нахмурился Хавло. – Для твоего танцора я сделаю клетку, пусть до конца полевого сезона поживёт в ней. А там видно будет. А вдруг повезёт, мы ещё к нему мамашу посадим. Она ведь до сих пор где-то рядом бродит.
На другой день Хавло соорудил для Мишки клетку из толстых жердей. А чтоб тот не вздумал убежать, привязал медвежонка к жерди верёвкой. Так на шее у Мишки появился брезентовый ошейник и собственный, совсем не похожий на берлогу дом.
Теперь у Мишки появились новые сторожа – собаки. Они, окружив клетку, днями облаивали медвежонка. Вскоре одну из них, самую злую и крикливую, неподалёку от лагеря подкараулила и утащила в лес мать-медведица. И тогда начальник старателей распорядился первым же вертолётом отправить Мишку в город.
– Отдай его вертолётчикам, – остановившись неподалёку от
клетки, сказал он Хавло. – А они сами решат, что с ним делать.
Жаль, конечно, Мишку, но я опасаюсь, что участь собаки может разделить кто-то из моих людей.
Мишка понял, что судьба его решена. И с той минуты он решил, что нужно во что бы то ни стало бежать.
В конце лета к изыскателям прилетел вертолёт. Все, в том числе и собаки, побежали на площадку встречать винтокрылую машину. Мишка решил воспользоваться суматохой. Утром, как обычно, покормить его приходила Ирина. Чувствуя свою вину перед медвежонком, она
ослабила державшую его верёвку, и Мишка теперь мог добраться до той жердины, которая закрывала вход в клетку. Оставшись без надзора, Мишка дотянулся до засова, приподнял его и толкнул в сторону. Засов легко поддался и упал на землю. Мишка оборвал верёвку и
через образовавшуюся щель вылез из клетки. Побег обнаружила одна
из собак и подняла лай.
За Мишкой тотчас же была организована погоня на вертолёте.
Через несколько минут они догнали беглеца. Мишка, перепрыгивая
через валежины и выворотни, бежал по лесу, не разбирая дороги.
Несколько раз над ним зависал вертолёт, и он слышал знакомый
глухой и гулкий, как удар хлыста, выстрел. Больно обожгло лапу, но Мишка, задыхаясь, продолжал бежать. Впереди открылось свободное пространство, но бежать стало тяжелее. Вертолётчики
загнали его в болото. Мишка из последних сил добежал до небольшого озерца и, прыгнув в него, закрыл голову лапой от приближающейся смерти. Но выстрела не последовало: у Хавло закончились патроны.
– Но ты, танцор, от меня не уйдёшь. Всё равно сниму с тебя шкуру! – кричал из вертолёта Хавло, потрясая бесполезным карабином.
Вертолёт покружил немного над болотом и улетел.
Мишка выбрался из воды, отряхнулся и, оглядывая небо, направился к близкому лесу.
Он выбрался на старую лесовозную дорогу. По краям дороги росла малина, и Мишка, подкрепившись сладкой и вкусной ягодой, нырнул в лесную чащу. Ему мешал ошейник и болтающаяся верёвка. Он присел на пень и попытался освободиться от людских подарков. Верёвку ему удалось оборвать, а вот ошейник не поддавался.
Через несколько дней он встретил в лесу свою мать. Она перегрызла ему ошейник и сказала, что он сильно вырос и что она с трудом узнала в нём собственного сына. Она облизала Мишкину рану, объяснив, что та вот-вот зарастёт. Мишка прожил с матерью несколько дней, но у неё новая семья, и теперь он должен жить самостоятельно. Он так и поступил.
Мишка понемногу стал привыкать к одиночеству, ему нравилось бродить по тайге одному. Свобода опьянила его, и он не мог нарадоваться.
Когда стало холодать и с неба полетели белые мухи, он начал искать себе место для зимовки.
Перед тем как залечь в берлогу, Мишка скатал огромную пробку из мха. Ещё раз оглядев берлогу и убедившись, что она сливается с окружающей тайгой, он забрался в приготовленное логово и пробкой закрыл входное отверстие.