Трофимов М. Е. / О жизни и творчестве

«В час ночной звезды...»

Впервые с творчеством одного из самых самобытных современных поэтов России Михаила Трофимова я познако­милась лет десять назад благодаря всероссийскому журналу «Наш Современник», на страницах которого была опубликова­на подборка поэтов Иркутской области. Особенно запомнились стихи одного автора, фамилия которого, впрочем, весьма смутно зафиксировалась в памяти. Фамилия была простая русская, а журнал надо было срочно вернуть в библиотеку. Наскоро пере­писав стихи, забыла об авторе. Потом на встречах с коллегами и читателями с удовольствием цитировала стихи в подтвержде­ние того, что в русской глубинке живёт настоящая русская по­эзия. «Тёща с чёрта лыко драла, а потом ко мне пристала...» и другие. Эти стихи, как правило, вызывали оживление публики, сразу ободрявшейся и откликавшейся на родное и созвучное душе. Цитируя стихи, я не утруждала себя озвучиванием фами­лии автора, говоря лишь, что автор проживает в Сибири, в Ир­кутске... То «первое пришествие» стихов Трофимова пришлось на непростой период моей жизни. И я благодарна, что эти стихи очень помогли мне сознанием того, что поэтическое «безнадёж­ное» в современной России дело – не так уж безнадёжно, коли есть такие поэты и такие стихи!.. Потом, конечно, ко мне прихо­дили другие талантливые стихи других талантливых поэтов, но неподражаемо самобытные строчки поэта-иркутянина глубоко поселились в душе, словно ждали следующей встречи...

И эта встреча случилась. Спустя почти десяток лет, ког­да я, приехав в Иркутск на прекрасный литературный праздник «Сияние России», познакомилась в числе других писателей с по­этом Михаилом Трофимовым. И всё бы ничего до тех пор, пока не услышала, как Трофимов читает свои стихи на одном из совмест­ных выступлений в Иркутске. Холодок узнавания пробежал по душе... Ну наконец-то я сподобилась узнать, чтобы уже запомнить точно и навсегда, имя автора! Так вот ты какой, Михаил Трофимов! Простой на вид мужичок, похожий то ли на вещего волхва из Бе­рендеева царства, то ли на доброго лешего. В общении скромный, даже застенчивый, но выходит читать свои стихи на сцену и – вол­шебным образом эта застенчивость превращается в такое обаяние, в такую поистине детскую непосредственность, что публика сразу впадает в восхищение. Да уж, выступать с Михаилом Трофимовым на одной сцене непросто! Непросто конкурировать с его простотой! Это я поняла тогда, в Иркутске. А ещё поняла: то, что я когда-то не удосужилась запомнить фамилию Трофимова, будучи захвачена его стихами, вовсе не досадное недоразумение, но – глубинная за­кономерность. Так мы не помним авторов истинно народных стихов. Словно это забвение авторского имени и есть высшая степень при­знания, когда мы почитаем стихи, написанные вполне определён­ным автором, народными. Второе, «иркутское пришествие» стихов Михаила Трофимова в мою жизнь было пронизано знобко согрева­ющим душу октябрьским байкальским ветром.

 «Я байкальску воду пил

Леденистую,

Я байкалку полюбил

Лебедистую.

А байкалка полюбила

Море-озе­ро,

Сердце парня признобила –

Заморозила.

Во кедровом во бору

Мы встречалися,

Во берёзовом лесу

Мы влюблялися.

 Как в байкалочку влюбиться

Посмел я тогда,

 Знает девка да брусница –

Крепка ягода.

Много ягодок опало –

 Много вынесли,

 Там, где ножками ступала,

Маки вырос­ли.

 А потом следочки скрылись

Под порошею –

 Слов­но мне во сне приснилась

Расхорошая.

Я байкальску воду пил

Леденистую,

Я байкалку полюбил

Лебедистую».

А вот «третье пришествие» Михаила Трофимова в мою жизнь стало тобольско-омским. Главный редактор Антологии «Тобольск и Вся Сибирь» Фонда «Возрождение Тобольска», вы­дающийся поэт-сибиряк Юрий Перминов, проживающий в Ом­ске, предложил мне стать редактором готовящегося Фондом из­дания избранных произведений Трофимова. Издания, которое, как я теперь уже могу сказать предметно и конкретно, будет прекрасным подарком читателям. Издания, которым прибудет настоящая литература России в тот непростой период, когда на­стоящему поэту, далёкому от коммерческих полиграфических перекрёстков, так трудно «попасть в переплёт». Зная уровень – художественный, полиграфический и т. д. – издаваемых Фондом «Возрождение Тобольска» книг, можно смело сказать, что «пере­плёт» будет достойный. «И золотое содержанье книг, // Нужда­ется в застёжках золотых», – сказал классик Средневековья во времена, когда книги ещё имели таковые застёжки. А содержа­ние этой книги Трофимова – и есть золото, «золото народное».

О том, что Трофимов – самобытнейший талантливей­ший поэт, я знала давно. А вот о том, насколько он разножанро­вый автор, узнала благодаря редакторской работе с рукописью этой книги. Это издание, собственно, и призвано представить Михаила Трофимова во всём многообразии его литературной палитры – стихотворения, поэмы, детские стихи, пьесы, про­заические произведения, сказы о земле и природе сибирской... Уточнение, что речь в данном случае о палитре литературной, неслучайно! Потому что Михаил Трофимов не только выдаю­щийся современный русский словотворец-словохранитель. Он ещё и самобытный народный мастер – творец глиняной игруш­ки. Этот талант у него, скажем так, попутный, но без него пор­трет Михаила Трофимова был бы, наверное, неполон. Вот как высказался в стихах по сему поводу поэт Евгений Семичев:

«Под церковной гулкой крышей,

Обустроясь на ночлег,

Спит поэт Трофимов Миша –

Кроткий Божий человек.

Он обрёл в церковной келье

Тёплый райский уголок.

А когда встаёт с постели –

Задевает потолок.

На башке отметин много

Потолочный свод творит.

“То отметины от Бога”, –

Миша скромно говорит.

Он о славе не мечтает.

Он с Рубцовым был знаком.

А когда стихи чи­тает –

 Подступает к горлу ком.

В приходской воскресной школе

 Миша учит детвору

 По небесной Божьей воле

 Милосердью и добру.

 Лепит Божий раб Трофимов,

Как Господь лепил людей,

 Лучезарных херувимов

И кры­латых лошадей.

А однажды утром рано,

 Упрекая мою спесь,

Подарил он мне барана,

Чтобы знал я, кто я есть.

Тот баран из глины рыжей

На столе моём стоит.

И моим сознаньем движет –

Зазнаваться не велит».

Если бы спросили, а каков он, по-вашему, истинный народный русский поэт, я сразу бы вспомнила Михаила Трофимова. Такой вот – немного не от мира сего человек, от­крытый и в то же время настороженный. Не горлан-главарь! Не трибун-оппозиционер! Не путает сыновью любовь к России с публицистическим обличением несовершенной, по опреде­лению, земной власти, хотя уж кто-кто, а Михаил Трофимов власть предержащими не заласкан! Практически всё, что напи­сано Трофимовым, настолько плоть от плоти и кровь от крови русского народа, русского духа, русской речи, что с полным на то основанием можно считать патриотическими и граждански­ми любые его даже сугубо лирические стихотворения, поэмы, сказы. Даже те, где слово «Россия» и не упоминается в помине!

«У меня сидела на коленях,

А была ещё совсем ре­бенком.

Вечерами жгли в печи поленья,

И огонь плясал в её глазёнках.

А метель за окнами металась

И Ягою-ба-бой завывала...

Милая так крепко прижималась –

Ска­зок страшных насказал немало.

А теперь, наверно, всё за­была,

Выросла красавицей соседка,

И скажи ей, что такое было, –

Смехом брызнет, как росою с ветки».

Атмосферой русской сказки пронизано всё, что создано Трофимовым в литературе. Мы все, читатели и писатели России, так стосковались сегодня по нашим сказкам, так устали от навя­зываемых нам в подавляющем большинстве масс-медиа чуже­земных фантосмагорий... Стосковались по «преданьям старины глубокой», которые на поверку оказываются современнее совре­менности. Стосковались по родной, побеленной бабушкой, печи-матушке. По вкусу испечённых в этой печи пирогов. Вкус этих пи­рогов и тепло этой печи не забудет тот, у кого они были! Русская сказка живёт в творениях Трофимова – добрая, светлая, таин­ственная в своей непостижимой сакральности. За внешней пасторальностью нет-нет да и откроются такие космические бездны, что вся хвалёная античность с её бессмертными, пережившими тысячелетия, трагедиями кажется почти мелочью... Но порой, как в русской сказке: чем дальше – тем страшнее! Потому что это – сказка, где ещё и бабушка жива, и печь топится, и пироги пекут­ся, и сказки сказываются... А наяву бабушка давно умерла, печку сломали и растащили по кирпичику, а звучавшие на печке сказки неприкаянно разлетелись на все четыре стороны. И ты, изгнан­ный из этого русского рая, стоишь один-одинёшенек на ветрах не ласковой эпохи. Однако – нет, ты не один и ты не одинок! С тобою, русским человеком, стихи и сказы Михаила Трофимова.

«Остров был весною белый –
От берёзок в дым се­дой.
Он горел под осень спелый –
Весь червонно-золо­той.
Плыли мы к нему, играя,
И по солнечной мели,
Как изгнанники из рая,
Взявшись за руки, брели.
Княженику брала милая
У берега речного:
Из горсти меня кормила,
Будто лебедя ручного.
Губы мазала мне соком,
А потом их целовала...
И над нами так высоко
Ночь ромашки колы­хала.
Не взглянул, не догадался
Захмелела голова, –
А над нами наклонялся
Белокрыльник – змей-трава.
Свет­лый остров – яром глина,
Струй лучистых благодать...
Ой, дивчина Катерина,
Где теперь тебя искать?».

К моменту «третьего пришествия» Михаила Трофимова в мою жизнь пришёлся очередной мой творческий кризис, из ко­торого я никак не могла выплыть... В том, видимо, и чудо животво­рящей русской речи, что после знакомства примерно с половиной довольно объёмистой рукописи Трофимова я вдруг ощутила, что в душе запульсировали смутные обрывки собственных строчек, ещё очень робкие, но уже имеющие шанс вырасти в стихи.

«Где встречался, где расстался,
Может, вербу мне обнять?
Только голос твой остался
В голых сучьях зи­мовать.
Вместе с ветром и со снегом,
Позвонцами изо льда,
Он смеётся синим смехом –
Вдруг заплачет ино­гда.
Рад услышать смех твой звонкий
Средь заснеженно­го дня...
Ненадёжная девчонка,
Вспоминаешь ли меня?..».

Строка, поэзия... Они и есть ненадёжные, по сути, «дев­чонки»! За то, наверное, и беззаветно любима поэтами поэзия, что в любой момент вольна бросить своего избранника на произвол судь­бы. И что тогда делать, зачем и как тогда жить? Обращаясь к поэтам России, могу сказать: «Друзья, если вас вдруг покинуло вдохнове­ние, почитайте Михаила Трофимова. Испейте родниковой воды его народной образной речи. И ваша душа оживёт и заговорит!»…

«Под заветною сосной 
Скоро снег растает... 
Повстречалися весной – 
Осенью расстались. 
Отпустили птиц моих 
На четыре стороны: 
Улетели – соловьи,
Налетели – вороны. 
Торопливый первый снег 
Позамёл следы... 
Приходи ко мне во сне 
В час ночной звезды».

В творчестве Михаила Трофимова есть столь редкое, бук­вально точечно встречаемое в современной литературе России, то самое «удесятерённое чувство жизни», о котором говорил ещё Блок. Говорил как о верной примете настоящей литературы, которая призвана помочь человеку совершить, говоря по-современному, «квантовый скачок» от тьмы уныния к свету надежды, веры и люб­ви. Среди нынешнего моря разливанного «патриотических стихов» со стенаниями о «погибели земли русской», после которых (и так-то невесело на душе!) и вовсе порой хочется повеситься – по счастью, есть такие редкие поэты и писатели, как Михаил Трофимов. Он бу­дит и укрепляет в душе читателя эту самую «жажду жизни», это самое «удесятерённое чувство» любви к жизни, к миру, к людям... Любви и веры, которые существуют вопреки неизбежным несовер­шенствам земного мироздания! В Писании уныние не зря названо едва ли не самым страшным грехом. Чтение Михаила Трофимова – отличное «противоядие» от греха уныния!

«А радости приходят сами.
Хлеб чёрный с молоком жую.
Под облаками, под лесами,
Под красным солнышком живу.
Пусть душу выстудили ветры
И псы облаяли меня –
Я буду юным, буду светлым,
Девчат улыбкою маня.
Ромашку росную пригубить:
Склоню колени – не сорву…
И землю жаворонок любит,
И с песней падает в траву».

Энергия молодости, доверчивость детства, свет и доброта просто лучатся из трофимовских строчек! Почитайте своим детям и внукам детские стихи Михаила Трофимова, чтобы наши русские дети с ранних лет прониклись красотой природной русской речи. Пусть наши дети растут, читая таких писателей, как Михаил Трофимов, у которого мы, читатели, в каждом возрасте найдём что-то очень важное для себя – нынешних, прошлых и будущих.